внешней отрицательности, имеет массу достоинств, и вам трудно против этого 
возразить. Ведь действительно, глупость можно воспринять как маскировку очень 
важного положительного качества, а именно умения не воспринимать ненужную для 
человека информацию и вы, утверждая его глупость, утвердили его тем самым в 
обладании столь важным умением (один-ноль, и не в вашу пользу).
Из трех фаз времени (творения, осуществления и растворения), человек 
свадхистханы всерьез воспринимает только вторую, то есть осуществление. Набор 
качеств, которыми он наделяет мир и себя, существовал всегда и будет 
существовать всегда, они неуничтожимы, они будут только каким-то образом 
модифицироваться или изменяться, поэтому идея тотального уничтожения, как и 
рождения ниоткуда, ему несвойственна или, точнее сказать, он ее воспринимает 
локально, в отношении каких-либо аспектов или деталей, но не по отношению к его 
глобальной картине мира. Зато в том, что касается второй фазы, осуществления, 
он может быть большим экспертом, находя качественные тонкости и полутона и умея 
превращать одни из них в другие с виртуозностью, не доступной другим людям. У 
него хорошая память на модальности, интонации, общий характер обстоятельств и 
гораздо худшая - на конкретные обстоятельства и факты. Вспоминая о встрече с 
каким-то человеком, человек свадхистханы может сказать: “Он мне не понравился, 
он был какой-то унылый”, - но чем именно не понравился, в чем выражалось это 
уныние и о чем шел разговор - все эти подробности покрыты для человека 
свадхистханы глухим туманом, он и не старался их запомнить, считая их не 
особенно важными. Тем не менее, удивительным образом, его памяти вполне хватает 
для его целей, и он умеет нагрузить конкретные, важные для него детали и 
подробности таким количеством качественных ассоциаций, что они становятся 
уникальными и легко запоминаются через свои качественные атрибуты. 
Инстинкт самосохранения у человека свадхистханы, если смотреть глазами 
муладхары, очень силен, так как он проявляется в ситуации, где человек 
муладхары еще и не подумал бы о том, что ему угрожает какая-либо опасность. 
Человек свадхистханы заботится о своих атрибутах, он чувствует, что в них его 
сила и его непотопляемость, он никогда не допустит сокращения их количества и, 
взаимодействуя с окружающей средой, в конфликтных ситуациях предъявит ей не 
самого себя целиком, а один из этих атрибутов: в крайнем случае, этот атрибут 
несколько пострадает, но после этого его можно будет отремонтировать, изменить, 
подкрасить - и он снова засияет в своей может быть, не первозданной, но 
несомненной красе.
В качестве примера можно привести распространенную во времена социализма манеру 
давать колхозам имена великих деятелей революции. Для самого колхоза, 
безусловно, безопаснее быть колхозом имени Ленина, чем просто колхозом, потому 
что может ли колхоз имени Ленина обанкротиться? Ясно, что это совершенно 
невозможно, пока тверда Советская власть, и если распускать такой колхоз, то 
сначала нужно ликвидировать его титул, и лишь после этого его самого.
Энергия свадхистханы чаще всего мягкая, обволакивающая, подталкивающая, но 
никогда не режущая, не отрубающая, не разрезающая (последние характеристики 
скорее относятся к муладхаре). Свадхистхана растапливает или замораживает, 
напирает на одни качества в ущерб другим, давит авторитетом, но редко загоняет 
в угол. В конечном счете, ее цель - изменение расстановки акцентов, а не 
перемещение в какое-нибудь другое пространство, прекращение существования или 
кардинальная переделка. Таким образом, сила свадхистханы ни в коем случае не 
революционна; если говорить о каких-либо изменениях, которые производит эта 
сила, то это изменения чаще всего в балансе качеств, то есть изменения, 
заключающиеся в развитии одних качеств в ущерб другим. Там, где муладхара режет 
и разрывает, свадхистхана давит или меняет свою позицию. У человека муладхары 
изменение позиции практически невозможно: где он стоит, там и стоит, и 
изменение этого положения, равно как и изменение взглядов на мир, синонимично 
для него его тотальному изменению или смерти. Для человека свадхистханы это 
совершенно не так, он может стоять, в соответствии с числом своих атрибутов, на 
различных точках зрения, и если в данной ситуации ему не хватает энергии на 
один из его атрибутов, он может совершенно спокойно оперировать другим, 
оставаясь внутренне на той же самой позиции, на которой был ранее. Он всегда, 
если ему не удается уговорить вас путем прямого давления, попытаться вас обтечь,
 то есть взглянуть с другой стороны и расположить свои аргументы под совершенно 
иным углом зрения, разумеется, из числа имеющихся у него в распоряжении. Однако 
число аспектов рассмотрения, равное числу его атрибутов, у человека 
свадхистханы ограничено, и в этом его слабость перед человеком манипуры, 
который может комбинировать имеющиеся у него в наличии кирпичики, выстраивая 
ментальное здание произвольной формы. Человеку свадхистханы этого не дано, но 
тем не менее его подвижность чрезвычайно велика в сравнении с подвижностью 
человека муладхары. Разговаривая с другим человеком, человек свадхистханы может 
обнаружить у него слабое место из числа доступных для его рассмотрения качеств 
и нажать на это слабое место - действие, на которое человек муладхары 
совершенно не способен. Кроме того, человеку свадхистханы может быть 
свойственна настойчивость, и не только в проработке тех или иных своих качеств, 
но и в деятельности по их определенному балансированию. В отличие от человека 
манипуры, у человека свадхистханы нет представления об иерархии качеств: все 
его качества и качества, которые он наблюдает в окружающей среде (а это один и 
тот же набор), представляются ему в определенном смысле равнозначными. У него 
нет и не может быть четких приоритетов, в принципе ему нужны все его атрибуты, 
поскольку они образуют полную для него систему, то есть они прикрывают его со 
всех сторон, и если одно из качеств делается наиболее слабым, то оно 
компенсируется развитием других, либо человек свадхистханы старается вернуть