Ему трудно объяснить, что другим людям нужны не только качества, то также и 
предметное содержание, что сидя на мягком диване приятного зеленого цвета, 
можно еще поинтересоваться, чем набиты его подушки и как называется ткань, из 
которой они сделаны; с его точки зрения, эти подробности абсолютно излишни - 
точно так же, как и высшее назначение дивана как такового и единая мысль, его 
породившая.
Представления о психике. Идеалист видит свое и чужое подсознание как набор 
модальностей, или настроений, в которые он может впадать в зависимости от 
обстоятельств, и которые определенным образом его настраивают, как бы 
подталкивая в определенном направлении. Чересчур конкретные подробности, с его 
точки зрения, подсознание не волнуют; например, он может сказать, что у него в 
подсознании есть некоторое забитое начало, есть озлобленное начало и есть 
начало, страстно стремящееся к прекрасному, но привязывать эти начала к 
конкретным фактам своей биографии или каким-то конкретным переживаниям он не 
станет. 
С его точки зрения, личность представляет собой набор определенных тенденций, 
регулируя которые, человек живет; сами эти тенденции представляются ему 
достаточно абстрактно, как определенные качества, например: жадность, трусость, 
мудрость, храбрость, стремление во всем идти вдоль (поперек) логики событий и т.
д., причем в этих качествах он может видеть такие оттенки, которые окажутся 
совершенно не замеченными окружающими. Например, просто понятие храбрости может 
оказаться для него слишком неопределенным, и он будет различать храбрость при 
защите невинно обижаемых жертв, храбрость, проявляемую в далеких путешествиях, 
храбрость, необходимую для выяснения отношений с родителями и многие другие ее 
разновидности, причем для него это будут совершенно разные качества. Однако 
конкретные обстоятельства, при которых происходит самовыражение личности, для 
него, как правило, несущественны: он считает, что главное в личности это набор 
проявляемых ею психологических атрибутов, а не ее конкретное поведение.
Обучение. Идеалист хорошо учится, если сам процесс обучения идет в знакомой и 
приятной для него модальности, или если есть некоторое качество, которое им 
априорно любимо, а обучение идет под соусом дифференциации и углубления этого 
качества. Например, при изучении иностранного языка ему лучше всего взять 
близкую для него тему и в первую очередь выучить слова и обороты, прямо 
относящиеся к ней, а все остальные слова преподаватель может вводить, вставляя 
их попутно в контекст основной темы. Если же тема идеалисту совершенно 
незнакома, а соответствующие качества им не освоены, то обучение пойдет для 
него с чрезвычайным трудом, а попытки усваивать какие-то маленькие кусочки и 
элементы без ощущения сквозной и хотя бы немного знакомой темы окажутся весьма 
малоэффективными; ему будет непонятно, так сказать, к чему все это; если же он 
понимает, “к чему”, то его восприятие материала кардинально улучшается. Он, 
если воспользоваться гастрономическим сравнением, поклонник соусов: если соус 
ему нравится, он съест с ним все, что угодно, если же не нравится, то как бы 
хорошо ни было основное содержание блюда, оно не пойдет ему впрок.
Уровни проработки
И в заключение рассмотрим три основных уровня, на которых может существовать 
идеалист.
На варварском уровне идеалист совершенно оторван в своих фантазиях как от 
предметного мира, так и от собственного центра. Абстракции, в которых он 
пребывает, с одной стороны, не наполнены для него никаким существенным смыслом, 
и одни легко могут быть заменены другими, а с другой стороны, их течение ничем 
не управляемо, и никакой скрытый смысл, соединяющий их воедино, также не 
просматривается. Такого рода абстрактными мечтаниями переполнена история 
человечества; их привлекает пестрый мусор качественного мира, в изобилии 
валяющийся на его задворках. В то же время этот варварский уровень, вероятно, 
неизбежен для любого человека, который в своем развитии поднимается вверх от 
предметного уровня к качественному. Первые опыты абстрагирования и поиска 
качеств, соответствующих определенной сфере предметного мира, всегда бывают 
неудачными или малоудачными: получающиеся абстракции и обобщения в лучшем 
случае имеют какой-то смысл для человека, который их делает, но ни для кого 
другого.
Идеалист-варвар, однако, ни в коей мере не склонен считать свои фантазии и свое 
мировосприятие убогим или хотя бы несовершенным; напротив того, они 
представляются ему имеющими не только личную, но и мировую ценность. Он выше 
бренной действительности и в глубине души уверен, что его фантазии направляемы 
Универсальным Высшим Началом - просто это Начало трудно указать явно (и 
последнее совершенно справедливо). Вероятно, наибольшим недостатком 
идеалиста-варвара является принципиальное отрицание как предметного, так и 
синтетического уровней: первый он презирает, второго попросту не замечает, или 
не считает его сколько-нибудь важным, по крайней мере, не считает его для себя 
обязательным. Если спросить его напрямую: “К чему относятся твои рассуждения, 
каков их объект?” - он скорее всего скажет, что объект этот существует, но пока 
что рано говорить про него что-либо чересчур определенное. А пока можно 
упиваться различными его качествами, играть, заменяя один атрибут другим, 
другой - третьим, и все это представляется ему совершенно безнаказанным и 
безопасным.
Идеалистически-варварское поведение характерно для многих людей, вступающих на 
духовный путь не по внутреннему зову, а по велению моды. В поисках себя можно 
менять различные увлечения, можно заниматься буддийской медитацией, голодать, 
предаваться разным йогам... - и все это на качественном, но не на предметном и 
синтетическом уровнях. Синтетический уровень в данном случае означает тотальное