погружение прозелита в выбранную им тему, когда все в его жизни посвящено ей 
(одна барышня охарактеризовала соответствующий период своей жизни такими 
словами: “Тогда я жила духовной жизнью, не предохраняясь”), - чего, как правило,
 не происходит. Предметность означает конкретное и подробное погружение в тему, 
которой прозелит начинает заниматься, чего он также избегает. Для него важен 
сам по себе набор определенных идей, слов и вибраций, к которым он прикасается, 
но которым он не разрешает пройти внутрь себя достаточно глубоко, ибо полное 
вовлечение, как он чувствует, для него опасно, и во всяком случае, он не имеет 
его в виду. Если же оно начинает ему угрожать, он с большой легкостью меняет 
сферу своих увлечений и вновь оказывается талантливым новичком, столь же 
способным, сколь неглубоким и непоследовательным.
Идеалист-любитель по-прежнему играет качествами и атрибутами, не ощущая их 
обязательности и строгой детерминированности, но они уже приносят отчетливую 
пользу - по крайней мере могут ее приносить.
Какое свойство отличает психолога-любителя или дилетанта от обычного человека? 
В первую очередь это своеобразное ясновидение, которое позволяет ему войти в 
глубокий контакт с другим человеком, найдя точные эпитеты для его состояния. 
Кому мы доверяем? Конечно, людям, которые нас ощущают, но не видят при этом 
насквозь. Именно такое впечатление способен создать идеалист-любитель со 
склонностью к практической психологии. Не ждите от него точного и подробного 
анализа состояния вашего подсознания, но, в какой-то мере интуитивно, он может 
во многих случаях вам помочь понять самого себя, осознать собственные состояния 
и помочь решить, в каком направлении следует искать выход из вашей мучительной 
внешней или внутренней проблемы. Он скажет: “Мне кажется, к этой теме следует 
подходить так-то”, - и, как ни странно, это вам поможет. Идеалист-дилетант 
ощущает некоторую связь с предметным планом и интуитивно старается подбирать 
качества так, чтобы они были отражением реальности, а не только лишь продуктом 
его свободной фантазии. С другой стороны, его фантазия далеко не настолько 
свободна, как у идеалиста-варвара. Она всегда в какой-то мере подчинена 
некоторому, пусть еще достаточно абстрактному, центральному замыслу или 
центральной идее, которая призвана собрать вместе качества и аспекты, 
составляющие основной предмет его внимания. Разница между идеалистом-варваром и 
идеалистом-любителем заключается, например, в том, что идеалист-варвар способен 
мечтать о дворце, в котором он будет жить, если внезапно разбогатеет, не имея 
не только никакого капитала, но и никаких видов на его приобретение. 
Идеалист-любитель, размышляя о своем жилье, прежде всего ограничит свои 
фантазии небольшим домиком и определенной страной, о которой он будет иметь 
некоторое представление и язык которой он будет знать. Кроме того, такого рода 
фантазии он позволит себе лишь в преддверии крупного заработка, который для 
него реален и который сделает приобретение такого дома возможным. Когда 
необходимый капитал у него скопится и выбор проекта и постройка дома станут 
реальностью, он с удовлетворением отметит, что его мечты и фантазии не только 
могут быть реализованы, но и помогают практической реализации проекта. В то же 
время связь с предметным планом и выработка его качественных определений для 
идеалиста-любителя дело непростое, и он легко может в этом ошибаться. То же 
относится и к осознанию единой цели, единого центра его рассмотрений. Этот 
центр может незаметно для него измениться, что в большой мере обесценит его 
усилия, но сам он может этого долгое время не замечать. Так молодой отец, глядя 
на малолетнего сына, может строить планы, как он будет обучать его своей 
профессии, не замечая того, что необходимых для этого дела склонностей и черт 
характера у его ребенка попросту нет, и что его интересуют совершенно другие 
аспекты жизни. Когда сын подрастет, он столкнется с необходимостью разрушить 
довольно сильный образ, созданный его отцом, и между ними со временем назреет 
крупный психологический конфликт.
Для уровня идеалиста-любителя характерно отсутствие ощущения ответственности за 
свою работу в качественном мире. Его жизнь там в чем-то подобна жизни ребенка, 
который, играя в песочнице, осваивает как материал и инструменты, так и формы, 
которые он может создать из этого материала этими инструментами. Подобным 
образом чувствует себя идеалист-любитель, но не в мире форм, а в мире качеств и 
абстрактных идей.
Для идеалиста-профессионала качества и идеи, с которыми он работает, почти так 
же материальны, как предметный мир. Он работает с ними, подчиняясь ни чуть не 
менее жестким ограничениям, чем те, которые с очевидностью представлены нам на 
предметном уровне. Действительно, груз в один килограмм можно уравновесить 
гирей, весящей один килограмм, а гиря, весящая полкило, его не перетянет. 
Казалось бы, в таких категориях, как добро и зло, измерение невозможно, и, 
следовательно, человек, работающий в качественном мире, гораздо более свободен 
и гораздо менее контролируем; однако у идеалиста-профессионала это не так. 
Прежде всего, его качества и абстракции тесно связаны с предметным миром и 
контролируются последним, то есть они не могут быть произвольными, а должны 
быть результатом обобщения или абстракции реальности предметного мира. С другой 
стороны, они должны быть проявлением или разверткой некоторой единой идеи, 
которая для идеалиста-профессионала совершенно отчетлива, хотя бы даже он о ней 
и не упоминал. Однако интуитивно он чувствует ее достаточно хорошо, и принимает 
во внимание качества или аспекты, которые ей не соответствуют. Так опытный 
цензор запрещает к печати не только те произведения, в которых содержится 
конкретная информация, запрещенная к разглашению, но и те, чей дух не 
соответствует духу государства, на которое он работает, и, в особенности, 
приносящие вред этому духу. Что такое дух господствующей идеологии, он вряд ли 
сможет выразить словами, но ему это и не нужно, он прекрасно его чувствует и