- Я тоже тебя люблю, -
а может быть совершенно другим:
- Ты обращаешь на меня мало внимания.
- Не больно-то ты меня интересуешь, -
и именно этот, внутренний, “модальный”, или архетипический, смысл и волнует 
партнеров; они, даже не желая и не имея того в виду, бессознательно проводят 
волю (и сюжеты) определенных архетипов, бдительно их отстаивая, хотя бы даже и 
очевидно во вред самим себе и любимым близким. При этом используемые 
модальности (которые суть не что иное как инструменты для материализации 
соответствующих архетипов) нередко не осознаются использующими их людьми, или 
осознаются в очень малой степени, и потому так трудна бывает работа психолога: 
зеркало, которое он пытается поставить клиенту, кажется последнему чрезмерно 
кривым: “Да, конечно, я бываю резок, но ведь далеко не до хамской степени, и 
пусть я ее бью иногда - так ведь любя, и всегда есть за что!”
* * *
Если говорить совсем просто, то модальность отвечает на вопрос: “Как 
происходит?”, в отличие от непосредственного смысла действия, то есть того, 
“что происходит”. Примечательно, что многие люди сознательно обращают основное 
внимание на модальность человеческих взаимодействий, считая ее главным в 
общении, а его прямое содержание - чем-то второстепенным:
- Ну, как вы с ним поговорили?
- Хорошо: тепло, доброжелательно, с пониманием.
- А о чем говорили?
- Да о разном... это было неважно.
С другой стороны, использование и восприятие модальностей содержит в себе 
немало подводных камней. Их коварство, как и их сила заключены в их неявности; 
вследствие этого они непосредственно, то есть почти минуя фильтры сознания, 
регистрируются подсознанием, но, с другой стороны, легко искажаются цензурой 
подсознания: как на входе, то есть при восприятии, так и на выходе, то есть при 
выражении их человеком. Типичный пример: будучи в злом, раздраженном состоянии 
человеку очень трудно адекватно воспринять чье-то доброе внимание: скорее всего 
оно покажется ему подозрительным, фальшивым, вызывающим, нескромным, навязчивым,
 неуместным или каким-нибудь еще “не таким”. Нисколько не лучший результат 
получится, если попросить человека в минуту злости изобразить на лице доброе 
выражение и сказать что-нибудь нежное и ласковое. Скорее всего, на его лице 
появится непередаваемо жуткая гримаса, а горло перехватит спазм, и оно издаст 
лишь хриплое сипение.
Значительная, если не подавляющая часть, недоразумений и конфликтов между 
людьми связана с ошибками в определении чужих и в выражении своих модальностей; 
ситуацию осложняет еще и то обстоятельство, что нередко архетипы, ведущие 
человека по его жизни, осознаются им лишь весьма туманно (или не осознаются 
вовсе), и это прямо сказывается на осознании им соответствующих модальностей, 
которые он использует, совершенно того не замечая. Каждый человек, если он того 
захочет, может стать чрезвычайно противным - это не фокус; а вот быть противным 
только в тех ситуациях, когда ты сознательно считаешь это необходимым, удается 
очень немногим.
Осознать, расклассифицировать и научиться по мелким признакам определять 
наиболее характерные модальности - необходимая часть работы любого прикладного 
психолога, неважно, как официально называется его профессия: психотерапевт, 
коммивояжер, администратор, дипломат, президент концерна, банка или страны. В 
некотором смысле раскрытию этой темы посвящена вся эта книга, и автор вовсе не 
ставил себе целью ее (тему) исчерпать.
В последующих главах описание модальностей идет системно, в соответствии с 
последовательностью изложения архетипов, а здесь, в порядке иллюстрации 
вышесказанного и в качестве первого введения в тему автор предлагает вниманию 
читателя несколько наиболее широко используемых в жизни модальностей. 
Научившись правильно отслеживать их у себя и других, вы сделаете свои 
социальные взаимодействия существенно более ясными, точными и эффективными. 
Вопрос о том, какие архетипы стоят за рассматриваемыми модальностями, автор 
пока не обсуждает, втайне, однако, надеясь, что читатель попытается ответить на 
него сам; некоторая информация на эту тему содержится в следующих главах книги.
* * *
Модальности времени. Время, как известно, бывает настоящее, прошедшее и будущее,
 то есть у времени есть три основные модальности, которые в европейских языках 
обозначаются специальным выразительным средством, а именно формой 
вспомогательного глагола “быть” (“я была замужем”, “я буду дворянином”; в 
русском языке, в отличие от английского и немецкого, при употреблении 
настоящего времени этот глагол опускается, то есть говорится просто “я виноват” 
вместо “я есть виноват”, но англичанин скажет именно так, полностью: “I am 
guilty”). Однако фактически временных модальностей гораздо больше, то есть 
существуют разнообразные оттенки времени, выражающиеся человеком отчасти 
грамматическими средствами, отчасти специальными словами, а в какой-то мере и с 
помощью интонаций и жестов. Интересно, что разные языки предлагают своим 
носителям значительно различающиеся спектры временных модальностей, так что 
точный перевод порой затрудняется или возникают существенные потери смысла.
Например, в английском языке имеется специальная грамматическая форма Present 
Continuous (“Настоящее Продолжающееся”), описывающая действие, которое 
происходит на глазах человека, то есть действие, начавшееся некоторое время 
назад и заканчивающееся какое-то время спустя, в будущем. Эта форма означает 
гораздо большую вовлеченность в процесс, чем нейтральная Present Indefinite, то