программе "У нас в гостях по субботам", у нее включается первый дом, и это 
означает, что она может, совершенно игнорируя ведущего, говорить о чем угодно, 
вспоминать истории из своего детства, делиться опытом приготовления творожной 
пасхи с миндалем и корицей или признаваться в любви к президенту своей страны. 
Однако если ученый высокого ранга приезжает на симпозиум по его узкой 
специальности и, прочитав свой доклад на заранее ожидаемую тему, начинает 
отвечать на вопросы своих коллег, у него включается второй дом: он должен 
защитить свою теорию или концепцию, и если он сумеет ответить по "гамбургскому 
счету" на актуальные практические вопросы и покажет, что его метод 
действительно способен заткнуть зияющие дыры в существовавшем до него лоскутном 
одеяле науки, то предлагаемая им концепция может претендовать на включение в 
современную (а может быть, и будущую) научную парадигму. Если же он, вообразив 
себя Чарли Чаплиным и Софией Лорен в одном лице, вместо того, чтобы отвечать по 
существу задаваемых вопросов, начнет рассказывать анекдоты и раздуваться от 
собственной важности (подменяя тем самым второй дом первым), то шансов на 
научный успех доклада у него не останется.
Включение второго дома может быть и постепенным (мама гуляет с малышом по 
дворику, потом по улице, берет его на загородные прогулки, в пеший поход с 
ночевкой, наконец, в трансгималайскую экспедицию), но чаще бывает все-таки 
резким: синтетическое бытие изолированного объекта кончается и он буквально 
погружается в нетерпеливо ждущую его прибытия реальность: автомобиль, сойдя с 
конвейера, начинает проходить обкатку; врач, окончив институт, поступает в 
ординатуру, молодые люди (с целью самовыражения или самопознания) устраивают 
публичные безобразия.
Последний пример довольно типичен для второго дома. Внешняя среда прекрасно 
понимает (чувствует), что включение второго дома это еще далеко не окончание, 
то есть переход объекта на уровень сахасрары и слияние с ней, и рассматривает 
объект как своего рода талантливого юношу, уже владеющего известным мастерством,
 но еще не нашедшего ему адекватного приложения и потому не всегда и не во всем 
предсказуемого и соответствующего внешним ожиданиям. Другими словами, среда 
имеет в виду, что объект под вторым домом в любой момент может слегка 
"взбрыкнуть", и именно поэтому при нем имеется сопровождающее или 
присматривающее опытное лицо и надпись типа "обкатка", "начинающий водитель", 
"молодой специалист" или что-нибудь в таком роде. Второй дом кончается, когда 
эта надпись убирается, наставник (незаметно или со скандалом) удаляется и 
скидок со стороны внешнего мира на молодость и неопытность больше ждать не 
приходится.
Например, в период жизни нашей страны, который сейчас именуют застоем, а по 
мнению автора ему больше подходит эпитет "всесторонней заботы", существовало 
понятие молодого, или начинающего писателя (поэта), каковая характеристика 
вовсе не имела отношения к возрасту литературного дарования: можно было быть 
молодым и в сорок, и даже в шестьдесят лет, лишь бы официально объявленная со 
стороны партии и правительства опека над данным литератором не была почти столь 
же официально снимаема (то есть второй дом отменялся); означенная же мера 
применялась в двух разных, но достаточно редких случаях: либо литератор 
становился "всенародно известным", то есть попадал в соответствующий 
номенклатурный список и соответственно издавался и награждался, либо же, 
наоборот, полностью терял доверие начальства и подвергался остракизму 
(литературному или политическому, то есть перестал быть печатаемым или 
высылался из страны). Но как "народных", так и "антинародных" писателей 
оказывалось довольно мало, а всех остальных второй дом, то есть звание 
"молодых" и состояние казенно-присматриваемых, сопровождал до смерти.
* * *
Опасности и препятствия. Первая опасность, возникающая при включении второго 
дома, заключается в том, что человек (группа) этого не замечает или, заметив, 
тут же вытесняет в подсознание, или же сознательно игнорирует. Причины для 
подобного поведения имеются, и достаточно серьезные.
Аджновское состояние объекта превращает его как бы в пуп земли, подчеркнутый 
микрокоcм, вокруг которого суетится большой услужливый макрокосм, то есть 
Вселенная. Окончание этого состояния и переход в хотя бы и заранее 
подготовленное, но достаточно уязвимое положение фрагмента внешней среды, 
настроенной к тому же далеко не так услужливо, как в прошлом, отчетливо ждущей 
от объекта определенных действий и активно входящей с ним в контакт, производит 
на него сильное и часто тревожное (вплоть до шока) впечатление, и объект, в 
порядке психологической самозащиты, может попытаться сделать вид, что вообще 
ничего не произошло и не происходит, и он как был в центре мироздания, ничего 
никому не обязанный, так в нем и остается. Что происходит в этом случае? Среда, 
не получив от объекта желаемых действий, в первую очередь в плане налаживания с 
ней контакта, активизируется в направлении объекта сама, уже в большой мере 
игнорируя гида объекта, специфического для второго дома и воспринимая объект 
как сахасрарный и при этом потенциально враждебный (поскольку он плохо в нее 
вписывается). Иногда после этого адаптация становится невозможной, то есть 
объект не проходит испытания, а иногда он вытесняется другим, может быть, и 
худшим по своим характеристикам, но более склонным к взаимодействию со средой, 
позиция которой в этой ситуации часто выглядит так: "Лучше, чтобы плохой объект 
работал как-то, чем хороший - никак". Или, как выразилась героиня песни Галича: 
"А что с чужим живу - так своего-то нет".
Здесь нужно иметь в виду очень важное обстоятельство: в ситуации второго дома 
активности объекта в среде требует на самом деле не она, а гид объекта, или, на 
метафизическом уровне, Мировой Разум, и среда в конечном счете выступает здесь