случаях примерно следующая: "Вы меня любите, любите, пусть мне хоть немного 
будет хорошо и тепло от этого, а то меня всю жизнь только обижали и притесняли, 
и мое сердце для других совсем замерзло. Вот немного оттает - тогда, глядишь, и 
от меня к вам что-нибудь обломится. А пока, извините - даже самому не хватает". 
Результатом возникновения такой полупроницаемой мембраны является сужение 
восприятия (человека интересует не объект сам по себе, а лишь собственные 
положительные ощущения в связи с ним) и ограниченное видение объекта - а потому 
и Божественного света, идущего через него: полупроницаемая мембрана 
обнаруживает тенденцию становиться вовсе непроницаемой, и любовь из жизни 
человека незаметно уходит.
Исключением из этого правила служат объекты, целиком или частично связанные с 
экзистенциальной судьбой человека и попадающие в сферу его непосредственных 
интересов (в том числе и чисто эгоистических). Каждый человек кого-нибудь или 
что-нибудь да любит, и хотя нам иногда претит называть любовью (в лучшем смысле 
слова) чувства лежебоки к своей постели, обжоры - к поедаемой им пище и даже 
иной абсолютно эгоцентричной матери - к своему ребенку, тем не менее здесь 
налицо венерианские проявления, хотя и низшего уровня, ибо даже законченному 
эгоисту Бог являет Себя, причем иногда довольно ярко и ощутимо - настолько, что 
более высокие венерианские вибрации долгое время воспринимаются им как 
совершенно эфемерные.
Парадокс при переходе на второй уровень проработки Венеры заключается в том, 
что с точки зрения сознания ситуация качественно не меняется: по-прежнему я 
могу любить лишь те объекты, которые сущностно (буддхиально) воспринимаются как 
свои, то есть не разделяю их и свою собственную судьбу. Разница заключается в 
другом: во-первых, меняются характерные чувства, сопутствующие любви 
(повышаются их вибрации), а во-вторых, возникает желание открыться объекту 
любви и что-то для него сделать. Этим характерен второй уровень проработки 
Венеры, когда у человека возникает смутная идея совместной медитации с объектом 
любви - не обязательно эмоциональной, может быть, ментальной или каузальной 
("мы будем с тобой вместе жить, делить трудности и преодолевать препятствия"). 
Конечно, эта идея понимается вначале достаточно примитивно (понравился цветок - 
сорвать и понюхать его, приглянулась девица - окликнуть и улыбнуться и/или 
взять телефон, полюбился пейзаж - определить его как место своего последнего 
успокоения), но именно в ней заключается главное направление узости сознания, в 
котором первоначально размещаюсь лишь я сам и то, что меня - с точки зрения 
общественного подсознания - самым непосредственным образом касается.
Здесь мы сталкиваемся - и далеко не в первый раз - с двоякой 
регулирующе-стандартизирующей функцией социальных эгрегоров. Личный эгоизм и 
узость восприятия индивидуума в очень большой степени обусловлены прямыми 
влияниями со стороны общественного подсознания, которое имеет совершенно 
определенное мнение по поводу того, что входит в сферу моих личных интересов, а 
что нет, и жестко пресекает любые попытки расширения этой сферы, так что борьба 
за расширение ценностного сознания оборачивается прямой, хотя зачастую 
необъявленной, войной с социальным эгрегором, который точно знает кого, что, в 
какой ситуации и в какой степени я могу любить - а дальше - ни-ни! Пройти 
поперек такого рода общесоциального управления довольно трудно, но оно же 
выполняет важнейшую защитную функцию, оберегая социального индивида от слишком 
сильного венерианского включения. Может, он немного поскучает и даже усомнится, 
существует ли любовь на самом деле, или, вернее, это выдумки поэтов да 
экзальтированных особ женского пола, - но зато и не станет жертвой страстей, 
которые очень быстро поставят его на грань не только социального существования, 
но порой и откровенного безумия.
Потому что Бог грозен для человека в любом Своем обличье, и даже одна из самых 
мягких (на первый взгляд) энергетических вибраций становится непереносимой по 
мере увеличения ее силы и более интенсивного просвечивания атманического тела и 
плана. Можно даже сказать, что самые страшные преступления человечества, как 
индивидуальные, так и групповые, совершались, будучи вдохновлены Венерой, и 
разрушение Трои тому архетипический пример. Когда Бог являет Себя слишком ярким,
 непереносимым для психики свечением, человек реагирует безумием: он начинает 
стремиться к объекту любви фанатично, забывая абсолютно все остальное, в том 
числе моральные ограничения, чувства долга и ответственности и даже инстинкт 
самосохранения.
На третьем уровне проработки Венеры человек начинает видеть разные лики любви и 
разные эффекты, которые она производит как на него самого, так и на любимый 
объект.
Прежде всего он учится распознавать ее темный лик - свет Божества, на который, 
хочет он того или нет, в первую очередь реагирует его низшее, иногда откровенно 
биологически - звериное начало, обретая над ним власть и заставляя 
деградировать в целом. На низком, совсем уже откровенном, уровне это может быть 
и страсть к наркотикам или переходящая всякие социальные границы сексуальность; 
однако гораздо чаше темный лик любви проявляется в относительно 
социализированном виде - например, в форме любви к другому человеку (матери, 
ребенку, мужу, любовнице...), в виде хобби или пристрастия, поглощающего все 
его интересы (например, коллекции марок, любимого кота или попугая) и т.п. Все 
это может заслонить от человека мир целиком, но на третьем уровне проработки 
Венеры он все же способен в некоторый момент это осознать, признать свою любовь 
как во многом питающую его личных бесов и демонов и существенно сократить ее 
роль в своей жизни - как на буддхиальном плане, так и на каузальном.
С другой стороны, человек учится более дифференцированно видеть и любимый 
объект, причем так, что анализ не убивает его любви. Если на втором уровне