находящийся под сильным архетипом творения, нередко ощущает себя как бы в 
центре внимания окружающей среды, которая его любит и благотворит, и он себя 
очень комфортно и уютно в этом положении ощущает. Может быть, конечно, что она 
ему надоедает, дает не совсем то, что ему нужно, и тогда он капризничает или 
ругается, но мысль о том, что он мог бы платить за то, что он получает, ему не 
приходит в голову никогда. Если он в чем-то нуждается, но этого не получает, он 
старается без этого обойтись, не особенно напрягаясь на тему о том, какие 
усилия можно было бы предпринять, чтобы получить желаемое. Он может немного 
поканючить, попросить, но не получив того, что ему требуется, он меняет свое 
внимание и увлекается чем-то еще.
Характерное для фазы творения состояние - это игра, в противоположность работе 
на фазе осуществления, и обучение, опять-таки в противоположность 
квалифицированной работе на фазе осуществления. На фазе творения постигается 
новое, что может требовать от человека существенных усилий, но не предполагает 
существенной ответственности за то, что происходит сейчас. Какие именно навыки 
из полученных им на фазе творения понадобятся ему на фазе осуществления, 
сказать невозможно, да он и не ставит это своей целью. Для того чтобы описать 
фазу творения, часто используются слова “везение”, “удача”, “счастье”. На фазе 
творения объект как бы открыт на вход, то есть его границы с окружающей средой 
полупроницаемы. Сам он защищен ею более чем надежно, так что ничего или почти 
ничего ему не угрожает, а то, что ему нужно, то, что плодотворно, что 
необходимо для его развития - поступает к нему без каких-либо ограничений. 
Другой вопрос - как он этим воспользуется.
На фазе творения человек берет долгосрочные кредиты, плохо представляя себе, 
когда и как он будет их возвращать, ему открываются радостные и заманчивые 
перспективы далекого будущего, на которое он только начинает работать. Оно 
может давать ему большие авансы, за которые расплачиваться придется много позже,
 и он не очень об этом думает. Здесь очень многое сходит с рук, здесь будущее 
обольщает, но никогда не угрожает. Даже если на фазе творения открывается 
трагический сюжет, он видится человеком как необыкновенно увлекательный и 
манящий, по крайней мере, интересный и стоящий того, чтобы его прожить. И, 
наконец, последний, но отнюдь не мало значащий признак активности архетипа 
творения - это уплотнение объекта, когда он из тонкого и прозрачного, получая 
энергию и материю из окружающей среды, становится плотным, определенным, 
весомым и значительным - но это не означает, что он начинает работать, он все 
еще находится в игровом режиме.
На варварском уровне проработки архетипа творения человек относится к 
получаемым им энергиям и информации, дарам и кредитам чрезвычайно 
легкомысленно; он считает, что так будет всегда и поток благодати, в центре 
которого он оказался, никогда не закончится. Например, получая аванс на 
строительство, он может не пытаться что-либо начинать строить или хотя бы 
сделать модель того дома, в котором он собирается жить. Если к нему приглашают 
учителя, то он не стремится вслушиваться в слова и звуки чужого языка, а уж тем 
более пытаться говорить на нем какие-то слова и предложения. Он пропускает все 
мимо ушей, выбирая то, что в данный момент в наибольшей степени его развлекает, 
и бессмысленно разбазаривает все то, что он получает, не задумываясь даже о том,
 что это может приносить вред окружающей среде, и еще менее того помышляя о 
временах, когда ему придется работать, осуществляя те проекты, авансы для 
которых он сейчас получает.
Для варварского уровня проработки архетипа творения характерен какой-то 
неестественный эгоизм человека. Он до такой степени ощущает себя центром 
мирового внимания и мировой благодати, что ему совершенно не приходит в голову, 
что окружающие люди и обстоятельства тратят на него свою энергию и он им хотя 
бы чем-то обязан. Переключить его с фазы творения на какую-либо другую фазу 
представляется совершенно невозможным. При этом если он ведет себя совсем уж 
вызывающим образом, его начинают мягко упрекать, и аргументация, к которой он 
прибегает, это нередко инфантильная ссылка: ”Как же ты мог съесть все сладкое, 
которое было в доме?” - с упреком говорит мать своему ребенку, который, 
случайно оказавшись на кухне, съел не только весь предназначенный на вечер 
яблочный пирог, но и все попавшие в его внимание конфеты. “Ты понимаешь, он мне 
так понравился, он оказался таким вкусным, что я забыл обо всем на свете”, - 
оправдывается четырнадцатилетний хлопец, ростом уже почти со своего папу. “Но 
почему же ты не подумал про своего брата и сестру, тем более про бабушку”, - 
растерянно упрекает его мать, апеллируя к модальности осуществления, в которой 
в данный момент уже находится ее сын. И он, действительно, сменив модальность, 
не понимает, как он мог так легкомысленно и эгоистично себя вести. Проблема в 
данном случае заключаются в том, что его самосознание в модальности творения 
пока что еще абсолютно инфантильно, а в модальности осуществления оно вполне 
соответствует его возрасту, однако понять это как ему, так и его маме 
чрезвычайно сложно.
На варварском уровне человек совершенно не склонен делиться своим рогом 
изобилия, своим состоянием творения. У него может быть превосходное настроение, 
он будет радостно постигать что-то, радостно узнавать что-то, не требующее 
усилий, но занимательное для него, но не поделится этим с окружающими. Включив 
телевизор и увидев на экране фигуру горячо любимого комического актера, он не 
захлопает в ладоши и не закричит на весь дом: “Скорее, скорее, идите смотреть, 
что нам сейчас показывают!” Он уставится в телевизор и замолчит, полностью 
погрузившись в переживание зрелища и забыв обо всем остальном мире.
На варварском уровне человек также избегает какого бы то ни было напряжения и 
любых мыслей о том, что модальность может измениться и что то, что он делает,