щаться и с трудом управлять отчаянно
сопротивляющимся социумом - это бич (и четкий признак) жестко-манипурного
общества, где вместо сотрудничества господствует принцип локтя в смысле
пробивания вверх с его помощью. Вместе с тем, роли, играемые черным, сдвигают
человеку точку сборки в соответственно агрессивную среду (по силе адекватную
величине черного), и наоборот, потеснив его с занимаемых позиций во всех
ролях сразу (в одной не помогает - черный сразу компенсаторно усиливается в
другой), человек, к большому своему удивлению, попадает в гораздо более
спокойную среду, где защищаться, оказывается, не нужно, поскольку не от кого.
Правда, черный не любит сдавать свои позиции и может некоторое время попугать
человека призраком угроз, но человек с минимальным опытом внутренней жизни
легко отличит неуверенные угрозы маленького и слабого черного от реальных
опасностей крупного.

     Змей обожает роли парадоксальные: Шутника, Скомороха, Искусителя,
Насмешника и Профанатора. Его любимые занятия это игра слов и двусмысленных
положений, сопоставление несопоставимого и помышление немыслимого. На своем
месте это был бы бравый солдат Йозеф Швейк, но, к сожалению, змей всегда
норовит попасть именно не на свое место и сыграть роль, максимально для него
неподходящую. Вылезает вперед он, как правило, совершенно незаметно, но в
самой серьезной роли и положении человек внезапно делает оговорку или
произносит двусмысленность, которая заставляет окружающих взорваться от
смеха, и вся серьезность момента пропадает начисто.
     Змей - мастер движения точки сборки, он умеет налаживать связи между
весьма удаленными мирами (играя словами и другими символами), но все это с
целью профанации происходящего. В любых напряженных и ответственных
положениях змей берется выступать, помогая как бы на вторых ролях, но
вылезает вперед всегда в самом неподходящем месте, фактически ломая ход
событий и категорически не давая человеку сыграть свою роль хоть
сколько-нибудь удовлетворительно. Но зато окружающие немало веселятся, глядя
на докладчика, перепутавшего порядок диапозитивов, или политического деятеля,
от какой-нибудь неожиданности начинающего заикаться или переходящего в
ипостась Ребенка.
     И конечно, змей обожает роль Духовного Ученика, часто эксплуатируя ее в
самых неподходящих ситуациях, что не только создает комический эффект, но и
уничтожает сами идеи духовности и духовного развития как таковые.

     Серый берет на себя руководство во всех ролях, где человек чувствует
себя неуверенно. "Ничего не выйдет, и выйти не могло, - обреченно-спокойно
говорит серый, - но раз уж взялись, надо и закончить, просто чтобы лишний раз
наглядно убедиться в том, что любое дело заранее обречено на провал". И
действительно убеждается, хотя роль, вероятно, была вполне адекватной, а
задание выполнимым. Так молодые закомплексованные люди идут, вернее, влекомы
серым на свидание с горячо любимым существом, которое моментально начинает
непереносимо скучать, поскольку серый подключается к парной медитации и
поглощает ее поток полностью, окружая влюбленных пышным серым облаком, в
котором дышать нельзя - можно только задохнуться от безнадежности, тоски и
отчаяния, непонятно откуда взявшихся, ведь на расстоянии все так замечательно
(бывает, впрочем, что серый садится только на одного из пары, и тогда другой
невыразимо счастлив, а первому столь же невыразимо скучно и хочется
распрощаться навсегда, но замуж, с другой стороны, тоже надо: двадцать лет,
сами понимаете, критический возраст, близкий к глубокой старости, и вообще
дальше всех женихов разберут).
     Но все же серый выходит на первый план редко, обычно это случается,
когда роль идет слишком успешно, и Гагтунгру совсем уже нужно ее провалить.
Обычно он, как и змей, предпочитает вторые роли, подыгрывая, например,
желтому, черному или торопыжке - читатель с большой пользой для себя
представит, как это выглядит в жизни.

                              * * *
     Но вот роль выбрана человеком или навязана ему внешними
обстоятельствами. Конечно, тонкая семерка не оставляет этот факт без внимания
и начинает покушаться на ее выполнение. Для этого она выбирает удобный для
атаки на человека момент, когда он устает или разочарован в этой роли, и
начинает психологическую обработку.
     - У тебя ничего не получится, потому что ты не умеешь себя поставить, -
говорит дракон. - Выпрями спину, посмотри вокруг гордым взглядом, чтоб
понимали, кто на самом деле ты и что они перед тобой - стайка мышей против
грозного льва! Иногда начинает говорить закомплексованная голова, и тогда
текст звучит иначе: "Плевать тебе на них на всех. Пусть смеются и думают, что
ты ничтожество - им же хуже". Поисковая голова тоже имеет свое мнение: "Тебе
нужно сменить обстановку и найти обстоятельства, в которых ты сможешь
проявиться, и людей, которые тебя оценят по достоинству".
     Свинья держится, однако, иных взглядов на причины неудачи. "Ты слишком
много обращаешь внимания на других и слишком мало на себя. Ну, скажи, что
дает эта роль тебе лично, и подумай, зачем тратить столько усилий на такую
малость? И потом смотри, ведь не все планы еще сорваны - вон какая одинокая
соблазнительная груша качается на веточке".
     Торопыжка, естественно, обвинит человека в нерасторопности. "Конечно,
пока ты спишь да рот разеваешь, второго пришествия не заметишь. Нужно как?
Руки в ноги, ать-два, набрать еще кучу дел, всех обзвонить, кого подкузьмить,
кого объегорить, - вот и ты выйдешь в тузы и дамки одновременно".
     Желтый может начать убеждать человека в том, что нужно на самом деле
легче смотреть на вещи, не стоит обраща