м, например, Америка, страна колоссальных 
финансовых возможностей, имеющая огромный научный потенциал, рассылает по всему 
миру агентов в поисках оригинальных идей, необычных научных работ и технологий.
    Поэтому, несмотря на колоссальные средства и большие потенциальные 
возможности коллективная наука не выдает открытий, способных перевернуть 
устоявшиеся научные воззрения или по-иному посмотреть на современные проблемы, 
стоящие перед человеком. Слишком часто человек, вступая в коллективную науку, 
стремится только к написанию диссертации. Делает он это, вовсе не горя 
творчеством ученого и любопытством дилетанта, решившего жизнь положить на 
алтарь науки.
    Например, после выхода в свет книги «Формула диагностики рака», один 
достаточно уважаемый человек, заслуженный ученый, однажды спросил автора: чем 
же тот теперь будет заниматься? На ответ: «Тем же, чем и раньше - 
астрологической диагностикой заболеваний», он искренне воскликнул: «Но ты уже 
выпустил одну книжку. Что же тебе еще надо? Вторая книга по этой же теме тебе 
ни славы, ни денег не прибавит!».
    Воистину, мировоззрение современного ученого не намного опережает мысли 
Аврелия Августина (354-430 гг.), смиренно изложенные им в работе: «Семь 
аргументов против астрологии»...
    Конечно, не хочется говорить, что все люди, работающие в науке, ищут только 
славу и деньги. Автор вполне допускает понимание каждым своей задачи в науке в 
соответствии со своим миропониманием и умственными способностями: одним 
достаточно одного перекореженного марксизма, чтобы объяснить причины 
Октябрьской социалистической революции, а для других недостаточно и всей 
истории человечества. Каждый мыслит в силу своего интеллекта, каждый 
воспринимает мир по-своему, тем более ученые. Но почему-то большая часть 
современных ученых воспринимает мир не в свете науки, а в свете материального 
благосостояния и славы.
    Раньше не понималось, почему научным миром начисто отрицается реальный опыт 
миллионов людей, побывавших в контактах с необычными (а для обывателя абсолютно 
загадочными) для нашего мира явлениями. Теперь понятно: потому что у 
современного ученого нет ни научного фанатизма, ни теоретической базы для 
объяснения феноменов реального мира, с которыми обыватели сталкиваются, чуть ли 
не каждый день. По любому более или менее щекотливому вопросу наука сконфуженно 
молчит, ибо сейчас стало невозможно использовать те «щиты», которые много лет 
защищали авторитет науки: устаревшие приемы идеологического табу, пуризма, 
сплошное отрицание эниоявлений и пр.
    
    То есть, говоря другими словами, современный ученый еще не вышел на тот 
научный уровень, на котором доступно, если не объяснение, то хотя бы восприятие 
какого-то феномена, имеющего место быть в реальной жизни.
    Можно ли это назвать силой науки и научного мышления?
    В качестве иллюстрации модели поведения академической науки по отношению к 
эниоявлениям можно привести документальный рассказ американского антрополога 
Лорен Эйли о вороне, которая однажды повстречалась ему в густом тумане. Встреча 
произошла настолько неожиданно, что оба буквально были повергнуты в шок. Шок 
наступил от того, что ни ученый, ни ворона не ожидали встретить в обитаемом ими 
замкнутом туманном мире представителя другой стихии.
    Туман все перепутал: ворона думала, что она летит в пространстве своей 
стихии и не может встретить человека, поскольку тот не летает. А человек думал, 
что не может около земли встретить ворону, поскольку вороны предпочитают по 
возможности не касаться земли.
    То есть оба существа пережили определенный опыт прямого столкновения с 
представителем другой стихии, которого, по их мнению, быть не должно.
    Такого или примерно такого опыта современная наука не воспринимает 
однозначно, и это полностью вписывается в поведение представителей науки, 
которое при встрече с норой технологией часто принимает совершенно безумные и 
уродливые формы. И примеров тому множество...
    Можно вспомнить полный конфуз французской науки после истории с 
изобретателем Цеппелином, который предложил идею воздушного шара, но получил от 
ученых совершенно идиотское извещение о том, что Французская Академия наук 
вообще не принимает заявки по трем темам: по квадратуре круга, туннелю под 
Ла-Маншем и по управлению воздушными шарами. Как мы знаем, все эти проблемы, 
казавшиеся научной фантастикой совсем недавно, на сегодняшний день успешно 
решены и ни у кого не вызывают даже тени улыбки.
    Глубочайшим чванством науки можно назвать и тот факт, что предложенный 
немецким изобретателем Германом Газвиндтом вариант ракетного истребителя вызвал 
весьма глубокомысленную научную реакцию, результатом которой была резолюция на 
чертеже нового летательного аппарата: «Скоро ли околеет эта несчастная птица?» 
Сейчас ракетные летательные машины имеются во всех странах мира. Не знаю, как 
закончилась бы вторая мировая война для СССР, если бы немецкая наука не 
проявила в свое время такого выдающегося кретинизма.
    До невероятия, казалось бы, простая идея приспособить известный двигатель 
внутреннего сгорания к летательному аппарату пришла в голову профессору 
Смитсоновского института, американцу Лэнгли, которого за это современная ему 
наука буквально пригвоздила к позорному столбу, унизила морально и лишила 
ученого звания!
    Так называемая наука XIX века, например, умудрилась даже доказать, что не 
существует гипноза и что все это происки шарлатанов и авантюристов, отбивающих 
законный кусок хлеба у серьезных ученых. Как известно, только после работ 
Фрейда и Мортона Прайса наука, наконец-то, успокоилась, обретя более или менее 
твердую позицию относительно внутреннего психического состояния личности...