вызвать страх. Мужики как мужики.
«Если что-то показалось странным, значит, ты просто мало знаешь».
Пока Андрей размышлял, пара направилась к выходу. Успенский выждал несколько 
секунд и последовал за ними. Но в дверях ему пришлось задержаться, он 
столкнулся с возвратившимися после позорного бегства малолетними хулиганами. 
Когда, протолкавшись сквозь их строй, он выбрался наконец на улицу, 
подозрительной пары нигде не было.
Андрей огляделся. По противоположной стороне улицы, вдоль парка, шел трамвай. 
Яркий, светлый манящий мирок посреди океана мрака и холода. Андрею вдруг 
страшно захотелось оказаться внутри, в вагоне, среди людей. Когда трамвай 
проехал, Андрей увидел тех, кого искал. Они были уже в парке, за оградой. 
Значит, незнакомец с зонтом оказался прав, где-то поблизости в ограде имелась 
лазейка.
Андрей присмотрелся повнимательнее. Две тени скользили в свете фонаря по той же 
аллее, на которой Успенский видел женщину. Двигались они странно. И не просто 
скользили, а крались!
И тут в самом конце аллеи он снова увидел ее. Женщину, ту самую. Через секунду 
она опять исчезла, а за ней скрылись и двое злодеев, как Андрей назвал их про 
себя. Они явно преследовали призрачную женщину, причем с недобрыми намерениями. 
И теперь для Андрея уже не имело значения – похожа она на его жену или нет. Она 
была в опасности.
Найти дыру в заборе оказалось делом секунды. Он почти сразу увидел, где толстые 
прутья ограды были слегка раздвинуты. В образовавшуюся щель мог пролезть не 
слишком толстый человек. Андрей непроизвольно замер и поморщился, представляя, 
чем это может обернуться для его светлого плаща. Но не успел он приблизиться к 
лазейке, как из глубины парка до него донесся приглушенный женский крик.
– Помогите!
Или ему это померещилось?
Успенский решительно взялся за ржавый чугунный переплет, чтобы протиснуться 
между прутьями решетки внутрь парка. Внезапно его руки обожгло. Ощущение было 
такое, будто прутья ограды находятся под током высокого напряжения. И тут же он 
почувствовал, как на его затылок обрушилось что-то тяжелое и тупое.
«Как не вовремя», – успел подумать он, проваливаясь во мрак.




То же место. Осень 1938 года


Санаторий имени Воровского за высоким железным забором выглядел диким и 
запущенным. Настоящий лес, прекрасный, сосновый. На ограде санатория немного 
криво висел красный плакат с портретами Ленина и Сталина и надписью: «С 
праздником 21–й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции!»
По соседству забор украшал информационный щит клуба «Машиностроитель». Поверх 
ободранной афиши комедии «Волга–Волга» немного кривовато был наклеен призыв: «С 
1 декабря смотрите новую кинокартину Сергея Эйзенштейна «Александр Невский».
По раскисшей дороге вдоль ограды санатория осторожно передвигался человек. Одет 
он был скромно, но тщательно, в темном пальто и шляпе. Под небрежно повязанным 
клетчатым шарфом виднелся крахмальный воротничок сорочки и галстук–бабочка. 
Портрет мужчины дополнял монокль в правом глазу. Перепрыгивая большую лужу, он 
выронил монокль. Тот повис на шнурке и закачался. Мужчина выругался, поймал 
стеклышко и убрал внутрь под пальто, в верхний карман пиджака.
Можно было только удивляться тому, как владелец монокля ухитрялся сохранять в 
девственной чистоте черные брюки с безукоризненными стрелками и лакированные 
туфли, защищенные, впрочем, новенькими резинотрестовскими калошами.
Те, кто иногда посещал МХАТ, могли видеть этого человека в роли судьи, похожего 
на паука, в постановке «Пиквикского клуба». Это был писатель и драматург Михаил 
Булгаков. Он прошел мимо ворот санатория, потом еще немного дальше, свернул за 
угол и оказался перед дыркой в заборе. Поморщившись, он принялся втискиваться в 
щель между толстыми ржавыми железными прутьями. Оказавшись внутри, на 
территории санатория, он уверенно направился к едва заметным огонькам 
старинного двухэтажного здания.
Вдруг у себя за спиной, из чащи парковых зарослей, он явственно услышал женский 
крик.
– Помогите!
Писатель замер. Он оглянулся и попытался разглядеть во тьме источник крика. На 
миг ему даже показалось, что он увидел женский силуэт. Так он простоял с минуту,
 вглядываясь и прислушиваясь, но безуспешно. Да и кто бы полез среди ночи в 
такую собачью погоду гулять по парку?
Все же он сделал несколько шагов в направлении крика. Деревья здесь были очень 
старыми, росли они вдоль дорожки, по гребню невысокого вала. То ли по причине 
этой складки почвы, то ли по какой-то другой все стволы имели сильный наклон, а 
их толстые нижние ветви тянулись горизонтально, параллельно земле, на высоте 
трех–четырех метров.
«Виселицы какие-то», – неприязненно отметил писатель.
Крик не повторялся, темная аллея из виселиц была словно вымершей. Он выругался, 
повернулся и продолжил свой путь к старинному, дореволюционной постройки, 
особняку.
Когда-то в этом здании находилась клиника для алкоголиков и наркоманов. При