бодуна я должен из-за него свою бестолковку подставлять?
Длинный испытующе уставился на сообщника.
– А тебе-то самому что, жить надоело? Да шеф, сука, об нас ноги вытирает. Была 
охота ради него горбатиться!
Здоровяк даже зарычал от ярости.
– Ну ты и ур–р-род! Как с шефом толковать, так ты язык в задницу и за меня 
прячешься. А тут оборзел: «Пойду – не пойду!»
Длинный плюнул, пожал плечами и двинулся перпендикулярно предыдущему 
направлению. Не то чтобы обратно, но все-таки в направлении, близком тому, 
откуда они пришли. Здоровяк Носорог виртуозно выругался и в одиночестве 
продолжил прерванный путь.
С губ Успенского тоже едва не сорвалась грубая брань. Это никуда не годилось. 
Теперь риск быть обнаруженными возрастал вдвое. И путь им оставался один – от 
убийц–преследователей прямиком в объятья местных убийц–людоедов. Но выбирать не 
приходилось. Дождавшись, пока преследователи отойдут подальше, Василиса и 
Андрей осторожно двинулись от куста к кусту, от дерева к дереву.
Но больше, чем преследователей и людоедов, Василиса боялась того, что Андрей не 
выдержит и сорвется. В конце концов, для него участие в этой истории было 
сугубо добровольным. Но он как ни в чем не бывало продолжал идти. И 
единственное беспокойство, которое он иногда выражал, было вызвано состоянием 
самой Василисы.
* * *
Они шли уже довольно долго, когда шедшая впереди Василиса вдруг замерла и 
оглянулась на Успенского. В ее глазах застыл страх. Он тоже испугался. Не за 
себя, за нее.
– Что-то не так?
Она молча указала под ноги. Он наклонился и поднял обломок стрелы. Ее довольно 
толстое, грубо обработанное древко заканчивалось остроконечной винтовочной 
пулей. Свинцовое содержимое пули, видимо, выплавили и надели оболочку на древко,
 как колпачок на авторучку. Попади такая стрела в голову – пробьет навылет.
Василиса внимательно разглядывала грозное орудие. С таким же ужасом Робинзон 
Крузо разглядывал отпечаток босой человеческой ноги на прибрежном песке своего 
острова.
– Значит, все не так просто? – спросила она. – И дикари–людоеды все-таки 
существуют?
Успенский был по–настоящему озадачен.
– Честно говоря, я сам уже ничему не удивлюсь. Я готов встретить тут дикарей, 
индейцев, папуасов–людоедов, охотников за человеческими черепами или за 
скальпами. Жалко, оружия не взяли.
– Почему нет?
Она полезла в сумку, висевшую у нее через плечо, и вынула из нее пистолет.
Успенский изумился.
– О–о-о! Боевой?
– Газовый.
– А–а-а. И все-таки это лучше, чем ничего.
Андрей был разочарован, но справился с эмоциями. Он взял пистолет и взвесил его 
в руке. В этот момент из-за полуразрушенной кирпичной стены появился Длинный. 
Дуло пистолета было направлено ему в лоб. Он замер. Похоже, в роли мишени он 
оказался первый раз в жизни.
Василиса тоже была потрясена его внезапным появлением. Когда она оказалась чуть 
ли не носом к носу с Длинным, ее посетила крайне несвоевременная мысль. 
Неподвижность оцепеневшего бандита невольно вызвала сравнение с телеграфным 
столбом.
Каким ветром его сюда занесло, можно было только догадываться. Говорят, что 
человек, заблудившийся в незнакомой местности, начинает ходить кругами. Это 
многое объясняло.
Немая сцена продлилась недолго. Длинный шарахнулся к кустам, махнув полами 
своего брезентового плаща. Андрей для острастки выстрелил два раза. Главное, 
чтобы беглец не понял, что оружие газовое. Тот скрылся в обширных кустах. Даром 
времени он не терял, поскольку уже через секунду его силуэт замелькал гораздо 
правее того места, где он исчез. Андрей даже подумал, что врагов двое. К тому 
же, кусты и хвощи трещали так, будто в зарослях резвился молодой слон. Нет, 
определенно, один человек не мог создавать столько шума.
Но раздумывать было некогда, так как из кустов в ответ грохнули выстрелы. Возле 
головы астролога просвистела пуля. Шутки кончились. Он схватил за локоть 
Василису и пригнул к земле.
– Помнишь, Васька, Филатов двух омоновцев с автоматами обещал к тебе 
приставить? Я бы сейчас и от одного не отказался. Хотя бы с луком и стрелами.
И тут за спиной беглецов негромко хрустнула ветка. Они не успели оглянуться, 
как над их головами просвистели тяжелые стрелы. Одна за другой стрелы ушли в 
гущу кустарника, где укрывался стрелок. Оттуда послышались крики, матерная 
брань и, ломая заросли, силуэт в брезентовом плаще обратился в бегство. Чуть 
ниже поясницы сзади у него торчало древко с ярким оперением. Похоже, оно не 
мешало ему бежать и даже пришпоривало.
– Атас! Дикари! Людоеды! – орал он.
Забыв, что в руках у него только газовый пистолет, Андрей рванулся сквозь сухую 
растительность. Но догнать беглеца, снабженного оперением, было невозможно. К 
тому же, Успенскому на миг показалось, что у него двоится в глазах. Крик 
Василисы заставил его прекратить преследование. И тут на земле что-то блеснуло.
Астролог наклонился. Среди пожухлой травы лежала знакомая ему вещь. Медальон,