Василиса заставила себя остановиться и прислушалась. Теперь она расслышала 
голоса. Их было два. Один, низкий, грубый, был исполнен злобной ярости. Видимо, 
именно его обладателю досталось отведать Василисиных ключей. Другой, гулкий и 
мертвенно–ровный, казалось, принадлежит зомби или мертвецу. Голоса 
перекликались в отдалении, но постепенно приближались.
Василиса почувствовала, что совершенно выбилась из сил. Шаги и голоса 
преследователей теперь раздавались громче.
– Где эта сука? – рычал злобный бас. – Если поймаешь, сразу не убивай, я сам ее 
на куски порву!
– Я слышал шум в той стороне, – отвечал ему глухой хриплый голос с 
противоположной стороны подвала.
– Надо отучить суку совать нос не в свое дело! – монотонно и гулко бубнил 
первый, будто из склепа.
По расположению голосов Василиса поняла, что ее окружили. И если бы она не 
затаилась, то уже наткнулась бы на одного из злодеев. Она снова с тоской 
подумала о своей хоккейной клюшке. Журналистка нашарила на полу увесистый 
обломок кирпича. Сдаваться она в любом случае не собиралась. Она занесла свое 
орудие для удара и стала ждать неизбежного.
Преследователи перестали перекликаться и переругиваться. Они теперь только 
сопели и громко, с хрустом, топали по грязному полу. Василиса желала одного – 
чтобы первым ей попался тощий и длинный. Он выглядел послабее. Возможно, тогда 
она успеет справиться с ним до подхода сообщника. Хоть и призрачный, но все же 
шанс.
Неожиданно в глаза Василисе ударил сноп яркого света. Уже потом она поняла, что 
он совсем не был ярким, просто ей так показалось после сумрака подвала. Она 
зажмурилась и тут услышала голос Андрея Успенского.
– Василиса, где ты?!
Она тут же отозвалась:
– Я здесь! Осторожнее, на меня напали! Их как минимум двое!..
И замолчала, удивленная. Она никогда не слышала, чтобы астролог Успенский так 
ругался. Затем послышалась серия тупых, как скалкой по мясу, ударов. Затем 
дикий рев, словно снова кто-то наступил на хвост бегемоту. Но ряд нецензурных 
выражений свидетельствовал, что ревел все-таки человек. За ревом последовало 
несколько басовых восклицаний. Даже ровный замогильный голос приобрел теплую 
человеческую окраску страдания.
Наконец что-то шумно упало, потом еще и еще раз. Затем Андрей снова подал 
голос:
– Васька, выходи! Ты цела?
– Да что с нами, бабами, сделается! – отмахнулась она.
Чтобы добраться до спасителя, ей пришлось переступить через два лежавших без 
движения тела.
* * *
– Пошли наверх. – Успенский твердо взял Василису под локоть. – Там Филатов 
приехал, сейчас обструкцию устроит. Только бы в камеру не закатал. Ты там 
что-нибудь нашла?
Она виновато посмотрела на него и спрятала за спину брелок с обрывком цепочки.
– Нет, наоборот. Потеряла. Зато видела обломки ноутбука Ады. Без «винта». 
Слушай, а с тобой-то все в порядке?
Он осторожно потрогал заплывающий синяком левый глаз.
– Да, нехорошо. Солидный астролог, и вдруг – бланш, фонарь под глазом. Придется 
темные очки надевать.
Василиса снова поглядела на поверженные тела.
– Как ты их быстро.
Андрей скромно пожал плечами.
– Я не хотел, так получилось. И вообще они первыми начали.
Когда они поднялись на первый этаж и вышли в вестибюль, здесь уже вовсю 
распоряжался прокурор–криминалист Филатов. Он окинул растрепанную парочку 
неодобрительным взглядом.
– Все-таки приперлись? А ведь я предупреждал. Вас тут что, тепло встретили 
пинками в ягодицы?
Успенский потупился и снова потрогал фингал под глазом.
– Они попытались, но я увернулся. Отойдем и поговорим?
Но поговорить не удалось. К ним подбежал запыхавшийся следователь Доронин. 
Одной рукой он прижимал к темени грелку со льдом, в другой сжимал листок бумаги.

– А я вас везде ищу! – издалека закричал он. – Вот, смотрите! В корзине под 
столом нашел.
Он протянул им скомканный листок. Успенский взял и принялся читать:
– Так. «Я, м–м-м в трезвом уме и твердой памяти заявляю, что очень осторожно 
перехожу дорогу, управляю машиной и обращаюсь с электроприборами, что 
практически исключает возможность несчастного случая. Кроме того, в ближайшие 
десять лет я не собираюсь кончать жизнь самоубийством». Что это?
Василиса тяжело вздохнула.
– Это заявление. Я предложила Аде написать его просто так, в шутку. Кто же знал,
 что шутка получится такая дурацкая. Кстати, это заявление лишний раз 
доказывает, что Ада не собиралась кончать жизнь самоубийством.
– Но вполне могла умереть от передозировки, – заметил прокурор. – А это что?
Внизу записки была допечатана короткая фраза: «Васька, забери ключи. То, о чем 
мы говорили»
На этом текст обрывался.