этот 
термин внутренне противоречив, поскольку воля есть то, что мы знаем, а все, что 
мы знаем, входит в наш универсум, все же, что входит в наш универсум, 
обусловлено пространством, временем и причинностью. Все, что мы знаем или 
способны познать, должно быть подчинено причинно-следственной связи, а 
подчиненное закону причинности свободным быть не может: оно имело свою причину 
и, в свою очередь, станет причиной для следствий. Однако то, что было 
превращено в волю, не будучи волей прежде, но ставшее человеческой волей в 
условиях пространства, времени и причинности, сохраняет свободу. И снова будет 
свободным, выйдя из условий пространства, времени и причинности. Из свободы 
явившееся, попавшее в рабство, от рабства освободившись, станет свободным опять.

Был поднят вопрос: откуда эта вселенная, на чем держится и куда она движется. И 
ответ состоит в том, что она произошла из свободы, держится на рабстве и 
движется обратно в эту свободу. Поэтому, когда мы говорим, что человек есть не 
что иное, как проявление бесконечного существа, мы имеем в виду, что человек 
составляет тут лишь ничтожную часть; это тело и этот ум, которые мы видим,— 
лишь часть целого, крохотная частица, пылинка бесконечного существа. И вся эта 
вселенная — пылинка бесконечного бытия; все наши законы, наше рабство, наши 
радости и страдания, наше счастье и наши ожидания — все это существует только в 
рамках тесной вселенной, в ней умещаются и наши обретения, и наши ошибки. Итак, 
вы видите, как наивно было бы рассчитывать на продолжение этого универсума, 
который, в конечном счете, есть порождение нашего ума, и на попадание в рай, 
что, по сути дела, было бы повторением известного нам мира. Вы видите, 
насколько и неисполнимо, и наивно это желание подчинить бесконечность бытия тем 
ограниченным и условным рамкам, которые мы знаем. Когда человек заявляет, что 
он снова и снова получит то же, что у него есть сейчас, или, как я иногда это 
называю, просит себе удобную религию, можно не сомневаться, что этот человек 
опустился до такой степени, что перестал стремиться к чему-либо более высокому: 
он стал частью своей маленькой нынешней среды, и все. Он позабыл о том, что по 
природе он бесконечен, и всеми помыслами привязался к маленьким радостям и 
печалям, к сиюминутным страстишкам. Ему кажется, будто его конечное 
существование и есть бесконечность, более того, он не желает расставаться со 
своими глупыми представлениями. Он отчаянно цепляется за тришну, он испытывает 
жажду жизни, то, что буддисты зовут танха и тисса. А между тем за пределами 
маленькой вселенной, известной нам, могут существовать миллионы видов радостей, 
форм жизни, законов, прогресса, причинности, ведь мы живем только в малой части 
нашей бесконечной природы.
Желая добиться свободы, мы должны выйти за пределы этой вселенной — в ее 
границах свободы нет. Совершенство равновесия, или то, что христиане зовут 
неизъяснимым покоем, недостижимо ни в нашем универсуме, ни на небесах, ни в 
каком-то ином месте, доступном нашему уму, нашим мыслям, нашим чувствам или 
воображению. Там мы не добьемся свободы, ибо все это входит в нашу вселенную, а 
она ограничена пространством, временем и причинностью. Возможно, есть места 
более воздушные, чем наша Земля, где удовольствия будут острее, но ведь все они 
будут во вселенной, а следовательно, подчинены закону, значит, мы должны 
двигаться дальше, и настоящая религия начинается там, где кончается наша 
вселенная. Там перестают существовать все эти маленькие радости и печали, там 
кончается наше знание, и там начинается настоящая реальность. Пока мы не 
отрешимся от жажды жизни, от сильной связанности с нашим бренным, ограниченным 
существованием, у нас нет никакой надежды хоть краешком глаза увидеть ту 
безграничную свободу. В таком случае резонно предположить, что к этой свободе, 
идеалу высочайших помыслов человечества, ведет лишь один путь — отказ от этой 
жалкой жизни, от этой маленькой вселенной, от земли и от небес, от тела и от 
ума, от всего ограниченного и условного. Если мы откажемся от связанности 
маленькой вселенной наших чувств и ума, то сразу обретем свободу. Ведь 
единственный способ вырваться из рабства — это выход за пределы закона, за 
пределы причинности.
Но это самое трудное — отрешиться от прикованности к этой вселенной; лишь очень 
немногим удавалось это. В индийских книгах описаны два способа: один называется 
нети, нети38 — не то, не то; второй называется ити39 — это. Первый способ — 
путь негативный, второй — путь позитивный. Труднее всего идти путем отрицания, 
негативности. Он доступен лишь людям исключительного ума и гигантской воли, 
способным заявить: «Нет, я отказываюсь от этого»,— и тело, и ум повинуются их 
воле. Но таких людей мало. Большая часть человечества избирает позитивный путь, 
путь к миру, на котором рабство используется для освобождения от рабства. 
По-своему это путь отказа, но отказа постепенного, через познание, наслаждение, 
приобретение опыта, проникновения в природу вещей, пока наконец не пресытится 
ум и не освободится от привязанностей. Первый путь ведет к отрешенности через 
логические построения, второй — через труд и опыт. Первый — это путь 
джняна-йоги и отказа от всякого действия, второй — карма-йоги и непрерывного 
труда. В этой вселенной каждый должен трудиться. Не трудятся лишь те, кто 
полностью удовлетворен Духом, чьи желания устремлены только к Духу, чьи помыслы 
целиком сосредоточены на Духе, для кого Дух составляет единственный смысл, 
только они не работают. Остальные должны работать. Поток, текущий по своей воле,
 катится к низине, низвергаясь, образует водоворот и устремляется дальше. 
Человеческая жизнь похожа на этот поток: она образует водовороты, кружит в мире 
пространства, времени и причинности, взывает: «мой отец, мой брат, мое имя, моя 
слава» и прочее,— но в конце концов возвращается к своей первозданной свободе. 
Так происходит со всем во вселенной. Зная или нет, сознавая или нет, но все мы 
трудимся над тем, чтобы стряхнуть с себя сон этого мира. Опыт, который 
накапливает человек в мире, нужен, чтобы выбраться из водоворота.
Что такое карма-йога? Познание т