я приглашенным на виллу
Тиберия, но искусство астролога было таково, что поразило клиента. Однако, 
Тиберий
не отказался от мрачного финала испытания и предложил Тразиллу посмотреть
собственную карту на этот день. Тразилл построил, видимо, хорарную карту и 
сразу
выразил величайший ужас. Он закричал, что страшная опасность неизбежна, после
чего Тиберий обнял дрожащего астролога и высоко оценил его искусство. В отличие 

от
своих предшественников, Тразилл пережил путешествие на скалу33.
Однако, если Тразилл что-то и знал судьбе своих предшественников, то не
нужно было большого знания астрологии, чтобы предвидеть неминуемую личную
опасность, находясь в гостях у Тиберия.
Что бы ни прочитал на самом деле Тразилл относительно ситуации, впечатления,
которое он произвел на хозяина, оказалось достаточным, чтобы он включил 
астролога
в свое ближайшее окружение и взял его с собой обратно в Рим. Светоний сообщает, 

что
Тразилл как "официальный" астролог оказывал успокаивающее влияние на часто
неистового императора. Тиберий постоянно боялся за свою жизнь и убивал любого, 
в
ком чувствовал возможную угрозу. Тразилл каждый раз убеждал императора, строя 
его
карты, что ему предстоит еще много лет власти, тем самым уменьшая его тревогу и
склонность к убийствам34.
Бальбилл, сын Тразилла, был астрологом и доверенным лицом трех императоров
— Клавдия, Нерона и Веспасиана. Он был порождением значительно более кровожадно
мыслящей школы. Светоний приводит пример: при появлении кометы, предвещавшей,
Как считалось, смерть лидера, Бальбилл напомнил испуганному Нерону, что в 
прошлом
правители умели отвращать "гнев небес", казня своих самых выдающихся граждан. 
Это
была вариация древней месопотамской традиции — указать заместителя царя в
надежде, что он примет на себя гнев судьбы. Следуя совету Бальбилла, Нерон
приступил к массовому уничтожению римской аристократии35. Эти действия
повторялись каждый раз, как появлялось такое предзнаменование, доказывая, между
прочим, народу Рима, что появление кометы, действительно, предвещает
кровопролитие и гибель великих людей.
В последние десятилетия первого столетия Веспасиан и два его сына, Титус и
Домициан, имели тесные деловые отношения с астрологами, причем сыновья его сами
стали опытными астрологами. К несчастью, годы занятий астрологией нисколько не
смягчили их нравов. Дио Кассиус сообщает, что Домициан очень неэтично 
использовал
астрологию. Он строил карты всех выдающихся людей Рима, которых можно было
рассматривать как соперников. Тех, чьи карты говорили о власти и успехе, 
Домициан
немедленно казнил, даже если они не проявляли какого-либо интереса к занятию
позиций, дающих власть36. Итак, в течение всего первого столетия, по крайней 
мере, в
Риме, астрология оставалась орудием власти императоров, которых все более
охватывали фатализм и паранойя. Хотя астрология была принята римлянами, именно
греки обеспечили научные открытия, необходимые для ее развития. Ни одной фигуры,


сравнимой с Гиппархом и Аристархом, не дал Рим. Этот перерыв в развитии длился 
до
середины второго столетия н.э., когда возникла еще одна монументальная фигура — 

и
снова грек, и также живущий около Александрии. Это был Клавдий Птолемей, слава
которого связана с двумя главными работами. Первая — это "Megale syntaxis
mathematike", более известная под ее арабским названием "Альмагест", появилась
вскоре после 151 года н.э. Она оставалась определяющим астрономическим текстом 
до
эры Коперника и Кеплера примерно в течение 1500 лет.
Через некоторое время после "Альмагеста" Птолемей написал работу, состоящую
из четырех частей — "Тетрабиблос", явившуюся главным собранием астрологических
знаний. В этой работе Птолемей впервые упорядочил и структурировал исследование
небес по ясно определенным областям. Астрономия была отделена от астрологии, а
сама астрология подразделена на мунданную и натальную. Такой подход дал больше
ясности, но, к сожалению, он привел к разделению этих двух астрологических
областей, которые для Птолемея были лишь различным использованием одного и того
же предмета.
Именно Птолемей, больше чем какой-либо другой астролог, обеспечил
выживание астрологии во времена политических и религиозных сдвигов первого
тысячелетия христианской эры. Его интеллектуальный и научный статус был таков, 
что
мало кто из критиков осмелился возвысить голос против этого предмета в течение
нескольких сотен лет. А критиков было очень много, это совершенно ясно, потому 
что
даже Птолемей был вынужден им ответить. Вступительная часть "Тетрабиблоса"
посвящена духовной защите астрологии: "Не следует, — писал Птолемей, — 
подвергать
сомнению искусство проводника из-за его многочисленных ошибок".
Птолемей воздает хвалу астролога