едством упорядочения 
жизни,
протекающей на инстинктивном уровне» [42.76]. Ошибочно считая цивилизацию 
чем-то
более высоким, нежели архаика, ученый, тем не менее, достаточно точно 
характеризует
символ и его роль в процессе приближения к пониманию сакральной реальности. 
Далее
Морамарко отслеживает связь между символическим мышлением и религиозностью че-
ловека: «Упадок религиозности в современном мире является не чем иным, как 
упадком
71
символического мышления в той мере, в какой религиозность является 
человеческому
горизонту одновременно с восприятием целостного духовного субстрата и благодаря
первой символической операции – наделению нематериальным значением материальных
объектов» [42.80].
Именно миф дает возможность человеку моделировать в виде символов ситуации
высшей реальности, рассматривать вопросы высшей значимости, определять объекты
высшей ценности. Следовательно, уровень реальности описываемый в мифах является
наивысшим среди всех литературных жанров, включая и философию, так как миф в 
от-
личие от философии, конкретен и многопланов.
Особенности мифа
Важнейшая особенность мифа состоит в том, что он повествует не об исторической,
а о сакральной реальности. Создатель мифа переводит время линейное 
(историческое) в
циклическое (сакральное), а потому всякая попытка понять содержание мифа при 
помо-
щи его соотнесения с реальными историческими событиями обречена на провал. Для
создателя мифа линейная история не объект описания, а повод для разговора о 
высшей
священной реальности. Каждый из нас под выражением «высшая реальность» понимает
тот высший план Бытия, который открывает ему вера. Для одного высшая реальность 
-
то, что он съел бы сегодня за обедом; для другого – должность, которую он, 
возможно,
получит; для третьего – мир собственной фантазии или «космическое сознание»; 
для чет-
вертого – реальность Бога и божественность сотворенного им мира. Высшая 
реальность в
значительной степени постигается именно через миф, но только тогда, когда 
объектом
исследования становится не сюжет повествования, а его священный смысл.
Стремясь к повышению продуктивности, упорядоченности своей жизни и деятель-
ности человек всегда и все делит на главное и второстепенное. Выделяя 
приоритеты мы
говорим: «Это для меня имеет значение, а это не имеет». Наиболее значимым и 
ценным
для нас как правило является то, во что мы вкладываем свой труд. Но главным 
приорите-
том мы считаем собственные идеалы и веру, возвышающие нас над страданиями, 
лише-
ниями и трудностями. Рудольф Штейнер в своей «Инициации» пишет: «Если не 
вырабо-
тать в себе глубокого чувства, что существует нечто более высокое, чем мы сами, 
то вряд
ли сыщется в нас сила, способная приподнять нас над обыденностью. Человек 
посвящен-
ный обладает благодаря новому своему состоянию способностью обратить свой взор 
к
вершинам знания только потому, что он сумел обратить свое сердце к глубинам 
благого-
вения... Верное знание недостижимо, если прежде не научишься его уважать» [42.
86].
Так вот, смысл мифа как раз и заключается в том, чтобы раскрыть человеку 
истинное со-
держание понятий реальности, значимости и ценности, возвратить его к Истокам, а 
зна-
чит, поднять до уровня проблем Бытия и Небытия, жизни и ее смысла, смерти и 
возмож-
ности спасения.
Бессознательное стремление к высокому, священному присутствует в каждом из нас
от рождения. Как часто мы пытаемся спастись от рационализма, навязываемого 
эпохой,
но в итоге добиваемся результатов диаметрально противоположных. В течение 72 
лет
своего существования Советская власть пыталась создать новый миф, новое 
священно-
действие вместо попранного и расстрелянного. Но несмотря на новые названия, 
форма и
структура храма и литургии остались прежними. На предприятиях оборудовали 
ленком-
наты или парткомы (часовни); устанавливали столы, покрытые кумачом (алтари); 
вешали
портреты вождей (иконы); от верующих требовали знания первоисточников классиков
мар