ичу проситься на фронт:
— Знаете что? — хитро прищурился полковник. — Поступайте на курсы медсестёр, 
заодно получите специальность и поедете ближе к фронту.
Проводы на фронт проходили торжественно. Молоденькие медсёстры принимали цветы 
и подарки для раненых. Играл духовой оркестр, отцы города произносили речи. Но 
вот всё осталось позади, и Антонина очутилась во Львове, на вокзальном 
эвакопункте. Там она быстро раздобыла солдатскую форму, подогнала её по фигуре, 
выправила в лазарете документ на имя добровольца Антона Пальшина — бывшего 
кавалериста, выписанного из госпиталя после ранения, — и сбежала на 
Юго-Западный фронт. После недолгих мытарств ей удалось попасть рядовым в 75-й 
Севастопольский пехотный полк…
ГЕОРГИЕВСКИЙ КАВАЛЕР
Бои с австрийцами носили затяжной характер позиционной войны: обе стороны 
зарылись в землю, огородились колючей проволокой и устраивали артиллерийские 
дуэли. Солдаты жалели «мальчишку» Пальшина, поэтому в атаки он не ходил: ему 
доверяли земляные работы. Но когда стали готовиться к наступлению, «мальчишку» 
решили взять в разведку. Ночью поползли к австрийским окопам, да незадача — 
почти по самой земле протянута вражеская колючая проволока в несколько рядов. 
Офицер приказал сделать проход Пальшиной: под обстрелом девушка резала 
проволоку, кусая в кровь губы от боли. Потом её отправили назад, а разведчики 
поползли дальше, за «языком». За участие в опасном, но удачном ночном поиске 
разведчиков Пальшина получила свою первую Георгиевскую медаль.
Вскоре пришлось атаковать под огнём австрийских пулемётов. «Мальчишку» опять не 
брали в штыковую, и Антонина сидела в окопе. Долго не выдержав, она вылезла на 
поле и побежала за атакующими. И тут увидела первого раненого. Вспомнив, чему 
учили на курсах медсестёр, она оказала ему помощь и, подхватив под мышки, 
дотащила до своих траншей.
В том бою Антонина спасла жизнь восемнадцати солдатам. Её вновь наградили: 
командир роты перед строем торжественно вручил ей вторую Георгиевскую медаль.
На войне как на войне! Под маленьким городком Черновицы в Прикарпатье Антонине 
пришлось принять последний бой. Требовалось выбить противника из траншей, но 
австрийцы открыли бешеный пулемётный огонь. Командовавшего взводом подпоручика 
ранило, и солдаты залегли. Пальшина поняла: если сейчас не вырваться из-под 
огня, то перебьют всех.
— Ребята! Вперёд, в штыки их!
Севастопольцы единым духом добежали до австрийских траншей и на штыках вынесли 
оттуда противника. Закрепляя успех, рванули ко второй линии, и тут Антонину 
ранило в ногу…
Вручать высокие награды в госпиталь приехал сам прославленный генерал Брусилов. 
Ему уже сообщили, что среди новых георгиевских кавалеров, находящихся на 
излечении после ранения, есть девушка, воевавшая в Севастопольском полку под 
видом юноши-добровольца. Алексей Алексеевич медленно шёл вдоль ряда кроватей, 
поздравлял героев и прикалывал к рубахам раненых Георгиевские кресты. Около 
одной из кроватей адъютант шепнул:
— Ваше высокопревосходительство! Это та самая девушка.
Брусилов заинтересованно взглянул: перед ним, натянув застиранную простыню до 
подбородка, лежал курносый худенький паренёк. Поздравив Пальшину с наградой, 
генерал смущённо положил Георгиевский крест на тумбочку.



Григорий Семёнов


Атаман Григорий Семёнов стараниями большевистской пропаганды превратился в 
кроваво-одиозную фигуру, но… Но вопреки всем усилиям врагов остался фигурой 
загадочной и крайне трагической. Боевой казачий атаман, диктатор и ярый 
сторонник Учредительного собрания. Писатель и поэт, причём небесталанный. И 
человек, способный собственной рукой казнить другого. Великий дамский угодник и 
отчаянный донжуан — в то же время истово верующий христианин. Кто же он, 
казачий атаман Григорий Михайлович Семёнов?


НАЧАЛО
Будущий герой — не только у красных были герои Гражданской войны; они 
принадлежат всей нации, — родился 13 сентября 1890 года в семье забайкальских 
казаков, проживавших в станице, на берегу реки Опок. Дед будущего 
забайкальского диктатора был богатейшим скотоводом, а бабка вела свой род от 
древних безжалостных завоевателей-чингисидов. Вполне вероятно, что в юном 
Гришке где-то глубоко засел ген дальнего предка по женской линии — самого 
Чингисхана!
Мальчик рос очень способным и крайне любознательным. Ещё не умея читать и 
писать по-русски, он отлично изучил разговорный монгольский язык и свободно 
общался со степняками. Весьма интересовало его и буддийское вероучение, в 
котором по сей день многие европейцы находят потаённые откровения. Несколько 
обеспокоенные возникшим увлечением, родители Григория вкупе с местным батюшкой 
стали направлять интересы мальчишки несколько в иную сторону — на столе юного 
Семёнова появились книги по русской и мировой истории, философии и теософии, а 
затем даже по политической экономии. Круг интересов Григория стал обширен. Как 
многие юноши, молодой казак Семёнов писал стихи в заветную тетрадь. Позднее он 
даже издал два стихотворных сборника, которые не сохранились. Но, быть может, 
эту библиографическую редкость где-то ещё прячут за семью печатями?
Будущий диктатор учился в церковно-приходском училище, где показал себя одним 
из первых