данных тайн, в том числе тайны некогда 
превращённых в клады сокровищ…




ТАЙНЫ ЗНАМЕНИТЫХ



Лейтенант Пётр Шмидт


Почитаемый большевиками отставной лейтенант русского военного императорского 
флота Пётр Шмидт, поднявший мятеж на крейсере «Очаков» в 1905 году, как 
выяснилось, давно страдал серьёзными психическими расстройствами. 
Предполагается, именно они и привели к трагическим событиям…


ПЕРВЫЕ ПРИЗНАКИ
Образ лейтенанта Шмидта — с фигурой Дон-Кихота и горящим взглядом 
революционного пророка — старательно создавался большевистской пропагандой в 
литературе и кинематографе. Петра Петровича умело показывали тонким, чутким 
человеком, лишённым семейного счастья, завязавшего со случайной попутчицей в 
поезде трогательный роман в письмах. Некоторые историки писали, будто бы жена 
отставного лейтенанта чуть ли не доносила о его революционных настроениях в 
охранку. Но документов, подтверждающих эти измышления, обнаружено не было. 
Наоборот, Доминика Гавриловна Шмидт как верная собака служила своему странному 
мужу, кочевала за ним по всей необъятной империи, терпела холод и 
неустроенность быта, родила ему сына Евгения, лечила больного мужа и только под 
давлением обстоятельств, созданных самим психически нездоровым Шмидтом, ушла от 
него. Лишённый «семейного тепла и уюта революционный лейтенант» так вёл себя во 
время припадков, что напугал сына, сделав ребёнка больным.
Не понимая и не разделяя истерично-революционных взглядов мужа, Доминика 
Гавриловна после ареста Шмидта кинулась самоотверженно защищать его, старалась 
поднять общественность и спасти Петру жизнь. Не её беда, что сделать это не 
удалось, — Шмидт сам более не хотел жить и был даже рад покончить со всем, 
громко хлопнув дверью…
Как вспоминала Д. Г. Шмидт, её муж давно обнаруживал признаки психического 
расстройства, которые до определённого времени не особенно бросались в глаза 
окружающим и даже сослуживцам. Но она, постоянно видевшая его в домашней 
обстановке, заметила их раньше всех.
В начале 80-х годов XIX века мичман Пётр Шмидт служил на Черноморском флоте. В 
один из дней он вдруг явился без вызова к командующему и стал нести перед 
адмиралом полную ахинею, явно пытаясь что-то доказать. Попытки понять речь 
мичмана ни к чему не привели. На счастье Петра Шмидта, командующим флотом в те 
годы был интеллигентный и очень воспитанный адмирал Кумани — он не стал давать 
официальный ход этому крайне неприятному для офицерского корпуса флота делу, а 
распорядился вывести неожиданного визитёра из кабинета и со всеми необходимыми 
предосторожностями доставить в севастопольский военный госпиталь.
— Жара, господа, — многозначительно сказал адмирал штабным офицерам. — Она 
весьма пагубно влияет на здоровье господ офицеров.
Служащие штаба прекрасно поняли адмирала, и никаких грязных сплетен или слухов 
о мичмане Шмидте по Севастополю не поползло. А ведь город тогда был совсем 
невелик.
На флоте всегда служили прекрасные корабельные врачи, и в военных госпиталях 
также служили люди, не зря дававшие клятву Гиппократа. Две недели мичмана 
Шмидта обследовали и по выписке из госпиталя, где его привели более или менее в 
норму, Пётр Петрович получил двухмесячный отпуск по болезни. Врачи считали, что 
ему необходимо поправить пошатнувшееся здоровье. В первую очередь — психическое.
 Преданная жена поскорее увезла больного мичмана подальше от Севастополя, 
знакомых и начальства в Москву, где поместила мужа в известную и модную 
психиатрическую клинику Савей-Могилевича. Не стоит верить советской пропаганде, 
что семейство Шмидтов постоянно бедствовало. В одном из частных писем Шмидт 
писал, что взял в государственном банке со своего счёта двенадцать тысяч рублей 
и отдал их жене. Двенадцать тысяч в последней четверти XIX века составляли 
очень приличную сумму. Дойная, хорошей породы корова стоила менее десяти 
рублей!
Видимо, дела с психическим состоянием господина мичмана обстояли не самым 
блестящим образом, поскольку, выписавшись из клиники, Пётр Шмидт отравил 
прошение государю императору Александру III об отставке.
В те времена офицеры были более свободны, чем при советской власти, очень 
жёстко регламентировавшей прохождение службы и, при увольнении в запас до 
положенного срока, фактически оставлявшей офицера без средств к существованию. 
Мичман Пётр Шмидт получил отставку: просьбу государь император удовлетворил 24 
июня 1889 года.
КРАСНЫЙ ФЛАГ НАД КРЕЙСЕРОМ «ОЧАКОВ»
Уволенный со службы по болезни бывший мичман не мог найти себе дела по душе и 
постоянно возвращался к теме службы на флоте. Наконец, Шмидт решается пройти 
освидетельствование военно-врачебной комиссией. Специалисты в области 
психиатрии не раз отмечали, что многие психические расстройства носят как бы 
циклический характер: случается, болезнь временно отступает и человек 
достаточно долго ведёт себя вполне нормально. Зато потом болезнь резко 
усиливает натиск. Скорее всего, военные врачи обследовали