Шмидта в период так 
называемой ремиссии, когда болезнь временно отступила, — иначе его не могли 
признать годным к дальнейшему прохождению службы. Бывший, а теперь уже вновь 
состоящий на службе мичман получил назначение в Сибирский экипаж на эскадру 
Тихоокеанского флота. Жена с пятилетним сыном отправились в долгое путешествие 
следом за мужем и отцом.
На Тихоокеанской эскадре мичман Шмидт получил назначение на мореходную 
канонерскую лодку «Бобр», которой в то время командовал капитан второго ранга 
Михаил Павлович Молас. Императорский русский флот имел заграничные базы вроде 
Порт-Артура и так называемые стационары, где постоянно могли стоять русские 
военные суда. Такими стационарами для канлодки «Бобр» являлись Шанхай в Китае и 
Нагасаки в Японии. Естественно, семьи офицеров тоже жили за границей и вкушали 
все прелести азиатского комфорта и экзотики.
Всё вновь стало катиться под откос в Японии, в Нагасаки, когда жена Шмидта 
потребовала от хозяина квартиры Катаоки выполнения всех пунктов контракта по 
найму площади, а тот ответил ей грубостью. Шмидт страшно возмутился, потребовал 
от японца извинений, но тот отказался. Тогда Шмидт отправился к российскому 
консулу Костылеву и пригрозил: если японца примерно не накажут, он убьёт его 
прямо на улице или поймает и прикажет матросам выпороть.
— Помилуйте, голубчик, — пытался успокоить Шмидта консул. — Мы и так делаем всё 
возможное.
— А я не могу ждать! — отрезал Шмидт.
Офицер устроил скандал, что ещё больше напугало дипломата и вынудило обратиться 
к командиру корабля «Бобр». М. П. Молас не имел права скрывать подобную 
информацию и был вынужден по уставу поставить в известность походный штаб 
эскадры, размещавшийся на флагманском корабле «Память Азова». В штабе не 
остались равнодушными к угрозам русского морского офицера в отношении 
иностранного подданного — убийство или самосуд сильно пахли серьёзным 
дипломатическим скандалом! И тут кто-то из бывших сослуживцев Шмидта по 
Черноморскому флоту вспомнил: скандальный мичман уже лечился от сильнейшей 
неврастении.
— Сейчас 1896 год, — прикинул командующий эскадрой. — В отставку мичмана Шмидта 
уволили в 1889 году. Семь лет прошло! Будет не лишним, если его вновь 
освидетельствуют судовые врачи.
Консилиум собрался у флагманского врача, статского советника В. Смецкого. По 
рекомендации консилиума и просьбе врача канонерской лодки «Бобр» Н. П. Солухи 
командование приняло решение о госпитализации Шмидта, уже получившего чин 
лейтенанта: болезнь не ушла, а продолжала прогрессировать. Отношение к 
лейтенанту Шмидту в целом оставалось со стороны командования и офицеров вполне 
благожелательным. Лейтенанта не третировали, из рядов офицерского морского 
корпуса не изгоняли. Никто не устраивал судов офицерской чести и не предлагал 
Шмидту подать в отставку. Будущий «революционный герой» имел выбор: остаться 
служить на Тихом океане, перевестись на другой корабль, вернуться в Кронштадт 
или подать в отставку. Он сам выбрал последнее.
Ещё в Японии Пётр Петрович узнал, что русскому торговому флоту требуются 
помощники капитанов на приходящие в Японию и Китай суда. Уволившись в отставку, 
Шмидт стал помощником капитана парохода «Кострома». Затем он перешёл служить на 
пароход «Диана», который потерпел катастрофу.
Оставшись без присмотра военных медиков и не находясь в рамках военной 
дисциплины, Пётр Шмидт более не лечился и не обследовался. Возможно, останься 
он на флоте и продолжай регулярно лечиться в военных госпиталях, никакой 
трагедии не случилось бы. Но…
Позднее произошёл разрыв с женой. Причиной была всё та же психическая болезнь — 
увлечённость революционными идеями на уровне маниакальности. Доминика 
Гавриловна этого не понимала: она не желала жертвовать семейным счастьем, мужем 
и ребёнком ради непонятных идей. О том, что совершил муж, что ему грозит 
смертная казнь, несчастная женщина узнала, находясь в Санкт-Петербурге. В конце 
декабря 1905 года она принесла в газету «Новое время» письмо, в котором 
рассказала о психическом заболевании мужа. Письмо было опубликовано 3 января 
1906 года. Вся прогрессивная общественность всколыхнулась. Однако сам Шмидт, 
находившийся в казематах Очаковской крепости, официально отказался от жены и 
отказался признать себя психически больным. Он даже категорически отказывался 
проходить медицинскую экспертизу, прекрасно зная, каким будет её заключение. 
Тогда весь ореол революционного героя и мученика немедленно исчезал, и 
оставался только измученный психической болезнью человек.
6 марта 1906 года бывший лейтенант флота Пётр Шмидт был казнён. Его расстреляли.
 Как бывшего офицера и военного преступника. После октября 1917 года, когда 
срочно понадобились «красные святые», имя Шмидта подошло как нельзя лучше во 
всех отношениях. Вот только психика немного подкачала. Большевики решили вопрос 
просто: о психическом заболевании умолчали, а потом это стало тайной на долгие 
десятилетия…



Три мистических кольца великого танцовщика


Со времени тех давних событий прошло более сотни лет, многое успело 
превратиться в легенды. Говорят, в тот день, когда родился будущий великий 
артист Вацлав Нижинский, кто-то из великих князей устроил в Мариинском театре 
маленький праздник для балетной труппы. В качестве одного из призов для 
солистов разыгрывалась изящная серебряная чашечка. Отец Вацлава — польский 
танцовщик Томаш Нижинский — сумел прыгнуть выше всех и