а, Уитни Куровски и героя нашего 
повествования – Стэна Музиала.
 Но на сей раз Рикки опоздал. Он ждал слишком долго, и у Музиала уже не было 
времени на то, чтобы раздуть погасающий факел «Кардиналов» до того, как 
«Доджерс» захлопнут дверь. Впрочем, он старался, о чем свидетельствуют 27 
ударов при 47 выходах к бите, которые нанес этот двадцатиоднолетний парень со 
странной походкой при среднем показателе 0,426. «Кардиналы» в последнее 
воскресенье играли сдвоенный матч против «Чикагских Щенков». В тот день этот 
новичок всего два раза великолепным образом поймал мяч, вывел игрока соперника 
из игры, забил два одиночных и два двойных, украл базу и совершил победную 
пробежку. Но все это было только в первой игре. Во второй он продолжал 
веселиться подобным образом, вновь дважды самым великолепным образом поймав мяч,
 в том числе однажды в роскошном акробатическом прыжке, и добавив еще два 
одиночных к своему, так сказать, ударному дню. Передают, что после матча Джимми 
Уилсон, менеджер «Щенков», недовольно бурчал: «Таких игроков не бывает».
 Но он уже существовал. И последний месяц 1941 года стал всего лишь увертюрой к 
начавшейся опере. В 1942 году он начал свое дело с той самой точки, в которой 
оставил его, и к концу первого года имел 147 ударов и 0,315 на бэттинге. 
Превратившись при этом, по собственным словам, из «безрукого левши-питчера 
младшей лиги в боевого аутфилдера старшей».
 В 1943 году Музиал возглавил списки Национальной лиги по ударам, двойным, 
тройным и в среднем бэттинге, равном 0,357, завоевал звание самого ценного 
игрока. После легкого отдыха в 1944 году, «всего» 0,347, и года на флоте он 
вновь возвратился на площадку в 1946 году, чтобы стать первым в Национальной 
лиге по бэттингу, так же как и почти по всем прочим параметрам нападения. И 
впоследствии его игровые достижения практически оставались на одном и том же 
уровне.
 Бейсбольные археологи никак не могут установить точную дату этого события, но 
именно в тот период Музиал получил свое прозвище «Мужика» или «Мужика Стэна». 
Похоже, что Музиалу всегда были особенно любезны дружественные очертания 
благоволившего к нему Бруклинского поля, протянувшегося на 297 футов от базы, 
поскольку с питчерами «Доджеров» он расправлялся весьма круто, имея против них 
на бэттинге более 0,500 два года подряд. В это самое время один из соперников, 
с трепетом – и ужасом – увидевший, как Музиал вновь приближается, со стоном 
выпалил: «Опять он, опять этот мужик…» В ложе прессы этот стон услышали, и, 
начиная с этого дня, Музиал сделался «Мужиком Стэном».
 Оставшуюся часть своей карьеры этот «Мужик» отвешивал удары полными кошелками 
и ко времени ухода на покой, к концу сезона 1963 года, нагреб их уже 3630, 
показав второй результат в истории бейсбола. Прочих же его достижений хватит, 
чтобы заполнить телефонную книгу Манхэттена. Уоррен Шпан, один из тех, кто 
встречался с ним на поле лицом к лицу – пусть и против своей воли – сказал о 
Музиале в связи с окончанием его спортивной карьеры: «1964 год станет не таким, 
какими были все те годы, которые я провел в Национальной лиге. Стэн Музиал 
больше не выйдет на поле. Когда Музиал принимал мяч, твоим инфилдерам следовало 
быть настороже». Как, впрочем, и питчерам, которых выносили с площадки пачками.
 После его ухода из спорта благодарные граждане Сент-Луиса воздвигли памятник 
своему герою – человеку с номером 6 на спине, стоящему в позе, которой не 
описать словами, доказывая личным примером, что время не властно ни над людьми, 
ни над монументами. А Стэн «Мужик» был и тем и другим.




 АРНОЛЬД ПАЛМЕР
  (родился в 1929 г.) 


 Телевидение, сей волшебный фонарь, который в 50-е годы перенесло в страну 
чудес больше народу, чем могло даже присниться джинну, приятелю Аладдина, 
обратило в 1960 году свое внимание на спорт. В том самом году ТВ «открыло» для 
себя Олимпийские игры и Си-Би-Эс заплатила аж 50000 долларов за право показа 
зимних Олимпийских игр 1960 года из Скво-Вэлли и еще 660000 долларов за показ 
летних Олимпийских игр в Риме. В том же самом году Эй-Би-Си получила права на 
трансляцию футбольных матчей НКАА и приобрела права на показ игр новой 
Американской футбольной лиги. В том же самом году телевидение открыло для себя 
и гольф, пригласив самую новую звезду этого вида спорта Арнольда Палмера в наши 
гостиные. Знакомство оказалось приятным.
 Но так было не всегда. Еще в 1955-м, когда зашла речь о трансляциях гольфа, 
Том Галлери, тогдашний глава спортивной редакции НБС, заявил: «Гольф нельзя 
считать зрелищным видом спорта». Однако зрители, разогретые в годы Эйзенхауэра 
посвященными гольфу передовицами газет, видели в этом только отговорку. И вдруг 
гольф оказался на экранах различных каналов, перед взорами миллионов.
 Ушли те дни, когда гольфист мог на восемнадцатой лунке посмотреть на оператора 
и вперемежку с проклятиями процедить: «Если ты еще раз покажешь, как я кладу 
мяч в лунку, то получишь клюшкой в зубы». Или в какое-нибудь другое 
анатомическое отверстие. Гольферы теперь сумели подавить свою всегдашнюю 
неприязнь к камерам и операторам, нарушив похоронное молчание соревнований по 
гольфу, когда любой звук – будь то чих или стрекот камеры – рассматривался как 
потенциальная помеха в игре. Теперь они внимали только голосу денег, и чем он 
громче, тем лучше.
 Но потребовались обаяние и харизм