новил свои игры и первый полный послевоенный 
сезон принес ему рекордные 348 ударов навылет и еще 26 побед.
 По оценкам, если бы не вынужденный перерыв во время самого расцвета, Феллер 
мог бы добиться еще 93 побед, еще 989 ударов навылет и еще 1232 иннингов, что 
поставило бы его на второе место среди современных питчеров по этим 
характеристикам.
 Ну а так Боб Феллер с его 3 сухими матчами, 12 матчами с одним ударом и 1764 
ударами навылет все же получил достаточно веские рекомендации, чтобы вступить в 
Куперстаун [55] уже в 1962 году, – сразу же, как только получил право на это. 
Молодость и в самом деле хорошо послужила ему, всегда служившему ей.




 БРОНКО НАГУРСКИ
  (1908—1990) 


 Деймон Раньян некогда написал: «Примерно 95 процентов всей спортивной традиции 
является чистым вымыслом. Враньем, если угодно. Однако безвредным враньем. Кого,
 к черту, интересует, насколько исказился спортивный факт по прошествии многих 
лет?»
 Но эти «выдумки», «вранье» или просто старые добрые мифы имеют хождение в 
стране и предоставляют материал для рассказчиков. И нет спортсмена, жизнь 
которого предоставила бы писателям более широкое поле, чем Бронко Нагурски. В 
соответствии с одной из историй тренер команды Университета Миннесоты спросил 
его о том, на какой позиции он играет. И получил ответ: «На всех». Так было и 
на самом деле, он блистал у конца поля, в задержке и полной защите, вполне 
уместным образом став единственным игроком, попавшим в список лучших игроков 
Америки в одном году одновременно на двух различных позициях: задерживающего и 
фулбека.
 О том, как он попал в Университет Миннесоты, повествует другая история, 
которую часто рассказывают на банкетах и подобных им мероприятиях. История эта 
гласит, что тренер Миннесоты Док Спирс, находившийся в селекционной поездке, 
решил справиться о дороге у ходившего за плугом молодого человека. Пока Спирс 
рассматривал мускулатуру парня – само собой Нагурски, – тот вынул из земли свою 
соху и указал ею в нужную сторону. (В последующие годы сам Нагурски внес в 
текст красивую правку, когда, услышав весь рассказ, спросил: «Надеюсь, я был в 
поле без лошадей?»)
 Так или иначе, очевидно одно: Бронко Нагурски был фигурой мифологического 
плана. И потому все, что рассказывают о нем, может быть правдой лишь наполовину.
 Единственный вопрос заключается в другом: на какую именно?
 Вот что можно сказать точно: Нагурски был внушительного роста – шесть футов и 
два дюйма и весил 226 фунтов. В соответствии с описанием, оставленным нам 
Джорджем Халасом: «И все его тело – все – было мышцей, кожей и костью. На нем 
не было и унции жира. Я видел многих людей, но подобного сложения не было ни у 
кого».
 Являясь воплощением мощи, Нагурски бегал с живостью сельского работника – ноги 
расставлены, на лице написано «посторонним вход воспрещен», а руки скорее 
способны разорвать мяч, чем уступить его соперникам.
 Но как бы ни бегал Нагурски, истинную славу ему принесла блокировка. В те годы 
откровенно драчливого футбола, когда три ярда и толпа тел были нормальным 
явлением, Нагурски умел пробить себе дорогу в этом первобытном лесу. Один из 
неудачливых соперников, лишившийся сознания после столкновения с Нагурски, 
очнулся и увидел над собой тренера, спрашивавшего, все ли с ним в порядке. «Все 
в порядке», – ответил игрок. А потом, посмотрев на трибуны стадиона Миннесоты, 
он спросил: «Но как все эти люди успели подняться обратно на трибуны?»
 Проблистав в Миннесоте три года, в 1930 году Нагурски перешел к «Чикагским 
Медведям» за королевские деньги – 5000 долларов в год, считая бумажками Гувера. 
Появление в рядах команды лучшего силового раннера лиги сказалось на «Медведях» 
почти немедленно – и на их противниках тоже. Один из них, Эрни Неверс, описал 
впечатления человека, попытавшегося остановить Нагурски: «Останавливать его 
было все равно что пытаться остановить грузовой поезд, катящий под горку». Еще 
один из соперников, Бенни Фридман, вспоминал: «Я оказался на его пути, когда он 
прорвался сквозь линию защиты, но теперь от гола отделял его только я сам. 
Словом, это было, как если стрелочник попытался остановить паровоз голыми 
руками». Еще один, Стив Оуэн, сказал: «Для Нагурски сдерживающие его – все 
равно что мухи на лошадином крупе – шкуру свербит, но не более того».
 Во встрече с «Портсмутскими Спартанцами», состоявшейся в 1933 году, Нагурски 
принял мяч на питчауте за считанные секунды до конца игры. Прогромыхав к концу 
поля, Нагурски разбросал таклеров Портсмута, словно соломинки. Пробиваясь к 
боковой линии, он стряхнул с себя нескольких сдерживавших, повисших на нем, 
словно пиявки. К тому мгновению, когда он добрался до голевой линии, Нагурски 
набрал такую инерцию, что, проскочив линию, врезался в кирпичную стенку. Она-то 
и остановила его. Утверждают, что, очнувшись, он сказал: «А этот последний 
парень крепко врезал мне».
 В 1934 году он сделался блокирующим защитником и возглавил защиту, 
обеспечивавшую рывки крохотного Битти Фезерса, первым из защитников НФЛ 
пробежавшего тысячу ярдов, – «причем около девяти сотен из них под боком у 
Нагурски», вспоминал комментатор Джек Брикхауз. В том же самом году Дик Ричардс,
 владелец «Детройтских Львов», лич