недостатка тепла.
       Мэри отказалась от посещения церкви, начитавшись книг радикально 
настроенных мыслителей. Только через девять месяцев гнев отца и мольбы родных 
склонили её к компромиссному решению — сопровождать мистера Эванса в церковь. 
Однако с окружающим миром девушка больше примириться не смогла. Замкнутая, 
чуткая до болезненности ко всякому диссонансу, Мэри всегда жила в своём, ею 
изданном мире. Закомплексованная, мучительно переживающая собственное 
несовершенство, она, возможно, никогда не поднялась бы над боязнью падения и 
ошибки, не сложись обстоятельства второй половины её жизни столь удачно.
       Никто не знает, от какой точки отсчёта может быть дан старт жизненному 
успеху. Для Мэри бег к славе начался со смертью старого мистера Эванса. Свобода 
дала возможность оставшейся совершенно одной, перезрелой девушке обрести круг 
знакомых, равных ей по уровню образования и умственным запросам. Через философа 
Герберта Спенсера и издателя Чепмена, с которыми у неё установились тесные 
деловые контакты, Мэри познакомилась с Джоржем Генри Льюисом. С этим мужчиной 
наша героиня осознала, что и она может нравиться, что и ей судьба уделила 
«кусок от пирога» женского счастья.
       Не обладая привлекательной внешностью, Мэри, однако, в совершенстве 
овладела ещё более мощным оружием, сражающим наповал мужские сердца. Она умела 
слушать, но не так, как умеют растворяться в партнёре «душечки», а как умеют 
слушать только умные женщины. «Рассказчица она была плохая и в общем разговоре 
тоже мало выделялась, даже редко принимала в нём участие, — писала об Элиот С. 
Ковалевская. — Зато она в высшей степени владела искусством, так сказать, 
втягивать человека в разговор; она не только на лету ловила и угадывала мысли 
того лица, с которым говорила, но словно подсказывала их ему, как бы 
бессознательно руководила ходом его мысли. „Я никогда не чувствую себя таким 
умным и глубоким, как во время разговора с Джоржем Элиотом“, — сказал мне 
однажды один наш общий приятель…» Ну какой же мужчина устоит перед возможностью 
ощутить себя гением мысли?" Оказывается, первые феминистки вовсе не ставили 
своей целью морально уничтожить мужчину. Во всяком случае, восхищение Льюиса 
своей подругой дало Мэри уверенность в себе и способствовало её решению начать 
писать.
       К началу знакомства Мэри и Льюиса последний являлся одним из вождей 
английского позитивизма, и хотя его главный труд — «Физиология обыденной жизни» 
(1859—1860) — ещё не был написан, Льюис пользовался известностью в литературных 
и научных кругах. Сложность их отношений заключалась в том, что Льюис был женат 
и имел троих сыновей, что, конечно, делало брак Мэри с любимым невозможным. В 
1853 году, когда наша героиня стала открыто жить с Льюисом, вся родня Эвансов 
отвернулась от неё. Однако Мэри не посчиталась даже с гневом горячо любимого ею 
брата Айзека. Она скорее равнодушно воспринимала наносимые её самолюбию мелкие 
уколы, когда, уже будучи известной писательницей, её не принимали в светских 
салонах и когда её избегали знакомить со своими жёнами и дочерьми даже те, кто 
высоко ценил талант Элиот.
       Зато в лице Льюиса Мэри обрела надёжного друга, буквально раскрывшего её 
талант. Свидетельства современников о личности Льюиса и даже о его внешности 
настолько противоречивы, что можно подумать, будто речь идёт о разных людях. 
Ясно одно, что человек этот был незаурядным, весьма общительным и обаятельным. 
Многие отмечают, что являлся он полной противоположностью своей подруге: 
весёлый, живой, прекрасный рассказчик, он собирал вокруг себя людей с лёгкостью 
и казался даже несколько поверхностным рядом с глубокомысленной, тяжеловесной 
Мэри. Во всяком случае, что бы ни говорили о Льюисе, — своей счастливой 
литературной судьбой, да, повидимому, и женским благополучием, наша героиня 
обязана своему неназванному мужу. С его же лёгкой руки Мэри Эванс превратилась 
в Джоржа Элиота. Этим псевдонимом писательница подписала своё первое 
художественное произведение в январе 1857 года — новеллу «Печальная участь 
достопочтенного Эймоса Бартона». Возможно, не поддержи Льюис болезненного 
самолюбия своей подруги, не выставляй он напоказ даже с явным преувеличением её 
достоинств, не состоялось бы и триумфа нашей героини. Так что феминизм — всего 
лишь порождение хорошего отношения к умным женщинам.
       Роман, который сделал Элиот знаменитой, был опубликован в 1859 году и 
назывался «Адам Бид». Критики её книгу сравнивали с произведениями Диккенса и 
Теккерея, которые и сами пришли в восторг от нового писателя и вместе с другими 
читателями сгорали от нетерпения узнать истинное имя «великого незнакомца». 
Надо отдать должное психологическим способностям Диккенса — он по какимто 
нюансам догадался, что автор нашумевшего произведения — женщина, а ведь даже 
издатель её книг на первых порах и не подозревал этого, получая рукописи из рук 
Льюиса.
       Но однажды Льюис пригласил издателя к себе на обед, обещая познакомить с 
«великим незнакомцем». Обед втроём продолжался весьма долго, и, когда гость 
выразил сожаление, что Элиот всётаки не явился, Льюис со смехом представил 
озадаченному издателю свою жену. Так впервые был раскрыт псевдоним автора 
нашумевшего романа «Адам Бид». Нашлись самозванцы, которые пытались присвоить 
себе имя Джорж Элиот. Мэри Энн Эванс вскоре пришлось написать в «Таймс» письмо, 
раскрывающее секрет её авторства.
       Роман «Мельница на Флоссе» (1860) тоже принёс Элиот славу, которая 
теперь возрастала всякий раз с выходом в свет новой книги. Наша героиня быстро 
стала знаменитой. Ей простили даже необычный брак. Теперь многие сами 
добивались знакомства с нею. На субботних приёмах в её лондонском доме можно 
было увидеть самых выдающихся писателей, философов, журналистов, английских и 
приезжих, причём многие не удостаивались даже разговора с писательницей. Душой