неприятное чувство. Желая добра гже Асенковой, как актрисе не без таланта, мы 
советуем ей поучиться, как держать себя на сцене — не у гжи Аллан.
       Нам до неё, как до звезды 
       Небесной далеко!  
       но хоть у гжи Самойловой…" (Гжа Самойлова — та самая коварная подруга 
детства, которая не раз делила с Варварой одни и те же роли.)
       «Однообразное, безжизненное, часто (в смысле грамматическом) 
неправильное произношение, манерность в игре… Мы бы очень боялись за русскую 
комедию и даже водевиль, если б не видели прекрасной надежды для нашего театра 
в лице гжи Самойловой»
       «У гжи Асенковой заметили мы на этот раз особенную сторону таланта: лет 
через пять эта талантливая артистка может с полным успехом занимать роли гжи 
Гусевой (пожилых дам)…»
       Потоки грязи, обрушившиеся на Асенкову, доводили её до нервного 
исступления. Возможно, её соперница Самойлова и была более безупречна в плане 
обывательской морали и оттого не подавала такой пищи для сплетен, но ведь 
талант, как известно, меньше всего защищён. В этой ситуации не нашлось ни 
одного поклонника, который бы открыто выступил в защиту актрисы. Наоборот, её 
имя стало одиозным. Один из современников, проведших немало вечеров в обществе 
Асенковой, в её шумных компаниях, беззастенчиво писал: «Заходил в Летний сад, 
где был сконфужен встречею с Асенковыми, которым поклониться при всех было 
неловко, а не поклониться совестно».
       Травля актрисы, вкупе с её непосильным семилетним трудом, запах 
скипидара и клеевых красок, которые в изобилии каждый вечер излучал театральный 
зал, постоянные сквозняки за кулисами и в артистических уборных — все это 
подорвало здоровье Асенковой. Она в буквальном смысле сгорела от чахотки, 
будучи ещё очень молодой. Но по слишком запоздавшим воздыханиям современников: 
«…Было чтото неуловимое в облике этого ангела, „чтото“, о чём нельзя 
рассказать ни в одной рецензии, никакими словами. „Чтото“, которое можно 
только почувствовать».
      
 ДЖОРЖ ЭЛИОТ 
      
       (1819—1880)
      Настоящее имя Мэри Анн Эванс. Английская писательница. Из философии 
позитивизма заимствовала идею постепенной эволюции общества и гармонии классов. 
Автор романов «Мельница на Флоссе» (1860), «Сайлес Марнер» (1861), «Миддлмарч» 
(1871—1872). 
       
      Под этим псевдонимом скрывалась женщина, причём женщина нового типа, 
поистине воплотившая эмансипированную даму XIX века. Элиот являла собой 
феминистку в самой крайней радикальной форме, и Жорж Санд, по сравнению с нею, 
представляется всего лишь романтически настроенной мечтательницей. В первое 
знакомство с произведениями Элиот кажется, что вряд ли кто из английских 
писателей отличался столь резко выраженными мужскими чертами, как эта 
романистка. Но позже понимаешь — как невозможно спрятать волчьи зубы под 
заячьей маской, так не упрячешь под позитивной философией и резкими суждениями 
женскую натуру. И чем больше будешь «подпускать» жёсткости и рационализма, тем 
очевиднее откроется человеческая слабость автора.
       Впрочем, нельзя отрицать, что Элиот — самая образованная английская 
романистка XIX века, и в этом отношении превосходит и Диккенса, и Теккерея. 
Художественные достоинства её произведений могут быть оспорены, зато могучий 
аналитический ум Элиот не вызывает сомнений.
       Мэри Энн Эванс происходила из небогатого, но очень почтенного 
буржуазного английского семейства, где традиции чтили неукоснительно. Её отец 
был мастером на все руки — работал управляющим в чужих имениях, сам 
хозяйствовал на ферме, знал тонкости всех сельскохозяйственных работ. Мэри была 
любимицей отца — мистер Эванс разглядел рано проявившийся мужской, глубокий ум 
дочери. Вот только внешностью природа её наделила непривлекательной. «Небольшая 
худощавая фигурка с непропорционально большою, тяжёлою головою, рот с огромными,
 выдающимися вперёд „английскими“ зубами, нос хотя и правильного, красивого 
очертания, но слишком массивный для женского лица, какаято старомодная, 
странная причёска, чёрное платье из лёгкой полупрозрачной ткани, выдающее 
худобу и костлявость шеи и резче выставляющее на вид болезненную желтизну 
лица…» — такой нелицеприятный портрет Элиот даёт С. Ковалевская, высоко 
ценившая жизненные позиции писательницы и её творчество. Правда, познакомилась 
Ковалевская с Элиот в те годы, когда Джорж уже было к пятидесяти, да и нужно 
сделать скидку, что вышеприведённый портрет написан женщиной, пусть и 
достаточно умной. Однако отзывы мужчин о внешности Элиот по общему впечатлению 
мало отличались от мнения Ковалевской. Большой ценитель женской красоты И.С. 
Тургенев отмечал, что ему редко приходилось встречать столь непривлекательную 
женщину, каковой показалась ему английская писательница, оговариваясь при этом, 
что Элиот была первой дамой, заставившей его поверить в безумное очарование 
некрасивой женщины.
       Надо сказать, что обаяние Элиот, в отличие от её ума, вызревало долго. 
До 32х лет Мэри оставалась старой девой и жила с отцом, зарабатывая на кусок 
хлеба. Она получила рядовое английское образование в частном пансионе, где 
особое внимание уделялось религиозным наставлениям, и долгое время представляла 
из себя ретивую пуританку. Однако пуританство сошло на нет под влиянием, 
повидимому, чисто женского бунта против одиночества, скудости существования и