не интересовалась ни его судьбой, ни судьбой оставленного сына.
       Мать и отец тяжело переживали позор непутёвой дочки, а для Надежды жизнь 
в родном доме стала совершенно невыносимой. Добрый старикотец, чтобы скрасить 
существование дочери, подарил ей своего коня и тайком сшил костюм для верховой 
езды. Это помогло осуществить уже принятое ею решение. Летней ночью 1806 года 
она отрезала длинные локоны, облачилась в казачью униформу, надела высокую 
шапку с пунцовым верхом и покинула дом.
       Под именем Александра Соколова Надежда была зачислена в один из казачьих 
отрядов. Начиналась война с Наполеоном в Пруссии и каждый воин был на вес 
золота, поэтому у новобранца не удосужились спросить документы, а через год 
Дурова уже приняла своё первое боевое крещение в битве у Гутштадта. Ей везло — 
пуля и штык обходили Дурову стороной, хотя она, боясь струсить, боясь 
разоблачения, всегда лихо выходила на самые опасные позиции. Конечно, с трудом 
себе представляешь, как среди походной жизни, когда человеку нужно мыться, 
справлять естественные потребности, никто даже не заподозрил женский пол 
кавалериста, но…
       Служба Дуровой, однако, не складывалась достаточно успешно. Она 
постоянно получала выговоры, начальство было недовольно Соколовым. Однажды её 
вызвал сам генерал: «Храбрость твоя сумасбродна, сострадание безумно, 
бросаешься ты в пыл битвы, когда не должно, ходишь в атаку с чужими эскадронами.
 За всё это приказываю тебе, Соколов, тотчас же ехать в обоз».
       Солдатская «лямка» в позорном обозе заставила Дурову приуныть. Война 
закончилась, перспектив никаких, к тому же она лишилась своего единственного 
друга — коня Алкида. Жизнь потеряла смысл.
       В это время в Сарапуле умерла мать Дуровой и растерянный отец, 
оставшийся с кучей малолетних детей, не придумал ничего лучшего, как написать 
своему брату в Петербург о розыске пропавшей старшей дочери, которая могла бы 
взять на себя домашнее хозяйство. Дядя оказался крайне настойчив в своём 
желании помочь близкому родственнику и представил просьбу самому государю. 
Распоряжением Николая «кавалеристдевица», скрывавшаяся под именем Соколова, 
быстро была найдена. Он лично пожелал встретиться с Дуровой. Неизвестно, как 
сложился разговор царственной особы и необычной женщины, но Николай повелел 
инкогнито Надежды не раскрывать и направить её на службу корнетом в очень 
приличный Мариупольский полк. Бытовые условия новой службы были непривычно 
комфортны для Дуровой, но она столкнулась с другими сложностями двойной жизни. 
Подвыпившие гусары пускались в амурные развлечения с местными кумушками, а 
корнет Соколов не мог найти приличной причины для отказа от приключений. Он 
лихо вытанцовывал на городских балах, ухлёстывал за местными красавицами и 
уворачивался от слишком назойливых невест.
       Зимой 1809 года Надежда Дурова решилась наконец посетить семейство отца. 
Бедный папаша растерялся, увидев дочь вовсе превратившуюся в заядлого гусара. С 
испугом изумлённая горничная, жившая с отцом, смотрела на корнета, курившего 
трубку. Сестры, смущённые обличьем Надежды, не знали, как к ней обращаться. 
Сама же она говорила о себе исключительно в мужском роде и страшно свирепела, 
если ктото, забывшись, переходил на женский. Только единственный брат Василий, 
надежда семьи, чрезвычайно радовался, все примеряя каску с султаном. Понятно, 
что никакой речи о роли хозяйки дома идти не могло. В конце побывки корнет 
расцеловался с домашними и укатил в полк, оставив потрясённых родных.
       Самым вдохновенным этапом её жизни стала Отечественная война 1812 года. 
Казалось, сама история предоставила Дуровой возможность обрести смысл её 
странного существования. И «кавалеристдевица» не хотела упускать такой 
возможности. Она участвовала в Бородинском сражении, смело ходила в атаку, так 
как была уже опытным воином. Здесь на поле её ранило в ногу. Но счастье 
попрежнему благоволило Надежде, и, немного подлечившись, она на собственный 
страх и риск явилась к легендарному Кутузову и предложила себя в ординарцы. 
Вначале полководец был удивлён странной дерзостью неизвестного поручика, но 
потом всётаки согласился. Радости Дуровой не было предела: находиться всегда 
около Кутузова, героя, любимого народом, её идеала. Однако счастье оказалось 
изменчивым. Через два месяца ранение ноги дало о себе знать острой болью. 
Дурова не могла больше оставаться в действующей армии и вынуждена была 
возвратиться в Сарапул. А куда же ей было деваться, больной, одинокой и уже 
немолодой, без всяких перспектив, с тяжёлой, не понятной никому душевной 
травмой? Это была подлинная трагедия человека, природа которого никак не хотела 
принимать отведённого ему при рождении пола.
       20 лет о «кавалеристдевице» никто ничего не знал. В полной 
безысходности влачила она своё горькое существование, и один только Бог знает, 
о чём думала она в горькие минуты. Но история любит курьёзные выпады. В 1829 
году Пушкин, возвращаясь из Арзрума, познакомился на Кавказе с неким Василием 
Дуровым, который привлёк поэта эксцентричным поведением и простодушием. 
Знакомец постоянно просил Пушкина научить его раздобыть 100 тысяч рублей. Поэт 
много смеялся, придумывая разнообразные способы приобретения такой огромной 
суммы, в том числе и криминальные. Однако проигравшийся на Кавказе Дуров ни 
убивать, ни воровать не хотел, а хотел получить деньги, выиграв какоенибудь 
пари. В конце концов поэт привёз Василия в своей коляске до Москвы, где они и 
расстались.
       Спустя шесть лет Пушкин получил письмо из Сарапула, в котором дорожный 
знакомый попросил оказать содействие его сестре, а также Александру Андреевичу 
Александрову (под таким именем проживала теперь Надежда Дурова) в издании 
записок. Пушкин, охочий до всякого живого дела, до сенсаций, с удовольствием 
согласился, понимая, какой интерес вызовет эта публикация у столичной публики.