своих покровителей.
       С того момента, когда был заключён негласный союз претендентки на 
русский престол с польскими конфедератами, Тараканова начала действовать.
       24 августа 1774 года она написала письмо турецкому султану, прося его 
покровительства и пытаясь использовать территориальные споры России и Турции. В 
этом послании она привела мотивы, которые замедлили её появление в обществе — 
тюрьмы в Сибири, отрава, ряд несчастий, уже известных и часто повторяемых 
авантюристкой. В письме она упомянула и Пугачёва, назвав его своим братом. По 
странному стечению обстоятельств именно в этот день «брат» потерпел решающее 
поражение под Царицыном и выкопал тем самым могилу своему предприятию. Но 
княжна Тараканова ещё не знала всего, и к воззванию она приложила покорную 
просьбу — помочь ей поскорее встретиться с Пугачёвым, который, по её словам, 
тоже был сыном Елизаветы.
       Затем наша героиня вместе с подстрекателями прибыла в Венецию, якобы для 
того, чтобы здесь ожидать турецких паспортов, разрешавших отправиться за 
Балканы. Польские «друзья» княжны Таракановой устроили «высокородную» особу на 
жительство во французское посольство, и многочисленное общество, посещавшее 
дипломата, имело возможность наблюдать, какие царские почести оказываются 
претендентке на русский престол. Надо сказать, что иностранные политики не 
имели желания вмешиваться в династические распри далёкой страны, но на всякий 
случай некоторые выслушивали велеречивую, нервную женщину, облегчённо вздыхая, 
когда она, получив небольшую сумму денег, покидала дом.
       Письма турецкому султану благодаря хорошо поставленному сыску Екатерины 
до адресата не дошли, но княжна Тараканова об этом не знала и продолжала 
составлять разнообразные подложные документы. Авантюристка вошла во вкус и 
сочинила завещание придуманной матери, которое она показывала при первом 
удобном случае. Она бомбардировала своими претензиями на трон русского посла во 
Франции Панина. Иногда кажется, что княжна Тараканова действительно поверила, 
что она дочь царицы Елизаветы, и это и погубило её.
       На её беду на рейде в Ливорно стояли корабли русского адмирала Алексея 
Орлова, который к тому же находился в опале у Екатерины II. Княжна Тараканова, 
словно лягушка в пасть удаву, сунулась к Орлову с копиями завещаний мамаши и 
письмами. На этот раз она страстно просила графа определиться в своём отношении 
к обстоятельствам и решить, сможет ли он поддержать претендентку. Между прочим, 
наша героиня сообщила Орлову, почему завещание матери составлено в её пользу, а 
не в пользу Пугачёва. «Слишком длинны мотивы, чтобы их изложить на бумаге, — 
доверительно писала она, — достаточно с него (имелся в виду „брат“) 
командования над людьми, которые всегда были привязаны к своим владыкам и 
владычицам».
       Неизвестно, чем бы закончилась эта история, не желай проштрафившийся 
подданный помириться с государыней. Возможно, Екатерина не скоро ещё обратила 
бы внимание на соперницу. Орлов же понял, что такой хороший шанс выслужиться, 
не особенно затрачиваясь, ему вряд ли ещё представится. Княжна Тараканова, 
конечно, полагала, что она поженски неотразима, и получила лишнее тому 
подтверждение, когда в её постели оказался бывший любимчик Екатерины. Она 
искренне верила, что обманывает очередного мужчину, с помощью которого ей, 
возможно, удастся добиться успеха.
       Утром 22 февраля 1775 года адмирал пригласил будущую императрицу вместе 
с её верными помощниками — конфедератами — взглянуть на манёвры русского флота. 
Княжна Тараканова была на вершине счастья. Гремели громкие салюты, в воздухе 
носилось богатырское «Ура!», гостью приветствовали как царицу. Женщина не 
заметила, как фаворит неожиданно растворился среди свиты. Через несколько минут 
авантюристка вместе с сообщниками была арестована. Несчастная любовница 
требовала встречи с Орловым, гневалась, доказывала своё царское происхождение, 
но корабль «Исидора», где заточили узницу, уже взял курс на Россию, а адмирал 
на всякий случай отделался формальным письмом, из которого княжна Тараканова 
наконецто поняла, в какую ловушку попала.
       Следствие, учинённое по распоряжению государыни, вскоре зашло в тупик. 
Екатерина понимала, что история с авантюристкой не стоит её сил и времени, но 
её раздражало упорство злоумышленницы. Она приказала отпустить женщину, если та 
откроет тайну своего происхождения. Однако наша героиня была столь напугана и 
растеряна, что так и не смогла понять, в чём её спасение. Княжна рассказывала 
сказки, сочинённые ею на воле, только теперь трактуя их как вовсе невинные 
забавы, при которых она никогда не претендовала на престол, а наоборот, стыдила 
всякого, кто осмеливался подталкивать её к какимлибо претензиям. К тому же 
авантюристка была уже смертельно больна и не отдавала отчёт своим действиям. 
Она умерла в одной из камер Петропавловской крепости от чахотки, так и не 
открыв тайну своего происхождения. Вполне можно допустить, что она и сама её не 
знала.
       А слухи пошли гулять по свету. Особенно прочно в сознание обывателя 
вошла жалостливая история о том, что прекрасная женщина погибла, забытая в 
камере во время сильного наводнения. Екатерина, как видно, понимала главную 
опасность и не зря старалась получить признание: отсутствие точных сведений 
создало легенду, и до сих пор судят и рядят о незаконных детях русского 
престола — Таракановых, а авантюристка, которая и порусски не знала ни слова, 
стала символической жертвой династических распрей и несчастной, коварно 
обманутой женщиной.
      
 МАТИЛЬДА ДАТСКАЯ