Дашкова, по иронии случая, больше всего желала для себя обычной женской судьбы: 
мужа, детей, семейного очага, где царствует любовь, только любовь… Как 
призрачная тень мелькнула в жизни нашей героини небесная благодать, поманила, 
подразнила и оставила в одиночестве.
       Пятнадцатилетняя графиня Воронцова выходила замуж по большой любви. Она 
и слышать не хотела ни о каких «неприятных обстоятельствах». Жених Михаил 
Дашков, поручик Преображенского полка, красавец, увлёк одну из барышень 
многочисленного семейства Воронцовых, вступил с ней в связь, и дело едва не 
кончилось скандалом. Однако для влюблённой, напористой Екатерины подобная 
история не показалась достойным поводом отсрочить свадьбу. Злые языки в 
Петербурге поговаривали, будто на балу, когда Дашков неосторожно рассыпался в 
комплиментах перед молоденькой графиней, девица Воронцова не растерялась, 
позвала дядюшкуканцлера и сказала: «Дядюшка, князь Дашков делает мне честь, 
просит моей руки».
       Но чего бы ни придумывали сплетники, этот, казалось, не слишком удачный 
брак принёс радость обоим супругам. Екатерина с головой окунулась в омут 
безумной любви, а Михаил с радостью принял страстное обожание умной женщины. 
Наша героиня забросила свои прежние увлечения — книги, энциклопедии, словари. 
Надо сказать, что такая юная особа, каковой являлась Екатерина, успела сама 
собрать ко времени замужества одну из самых больших частных библиотек России. 
Да не просто собрать, а ещё и тщательно изучить многочисленные фолианты. И 
среди мужчин более почтенного возраста немного нашлось бы в России XVIII века 
столь широко образованных людей. Но семья, любовь заставили Дашкову понять, что 
есть вещи гораздо более приятные, нежели корпение над книгами. От размышлений о 
Вольтере и Монтене она охотно отошла к заботам о дорогом муже и терзаниям 
низменной ревности. Однажды заболевший Дашков, чтобы не волновать родственников,
 не поехал домой после очередной командировки, а решил отлежаться у тётки. 
Узнав об этом, уже начавшая рожать Екатерина, превозмогая страшную боль, 
поехала к мужу и даже самостоятельно поднялась к нему по лестнице. Через час 
после встречи с Михаилом она уже стала матерью. По поводу этого случая можно 
сказать лишь то, что не зря верность и самоотверженность русских женщин стали 
темой для многочисленных литературных произведений.
       В Москве, где прошли первые годы счастливого замужества, Екатерина с 
грустью вспоминала свою венценосную подругу, тёзку Екатерину. С первого 
знакомства они прониклись взаимной симпатией, выделили друг друга из довольно 
серой массы особ слабого пола — созданий мелких и пустых, интересовавшихся лишь 
«булавками» да свежими сплетнями двора. Дашкова понимала, что с возвращением в 
Петербург домашняя жизнь для неё закончится, зато она получит возможность вновь 
видеться с молодой императрицей, к которой она наряду с безграничным 
восхищением её умом испытывала и глубокую женскую жалость. Подруга страдала от 
глупости и деспотизма своего высокопоставленного мужа и часто рыдала на плече 
Дашковой, поверяя наперснице самые сокровенные свои чаяния. Курьёзность 
ситуации заключалась ещё и в том, что любовницей Петра III и, больше того, 
самым близким ему человеком была родная сестра Дашковой — Елизавета Воронцова. 
Однако даже это обстоятельство не помешало тому, что две Екатерины — «большая» 
и «маленькая» — были чрезвычайно близки друг другу.
       В офицерском мундире, в лихо надвинутой треуголке, похожая на 
пятнадцатилетнего юношу — такой была Дашкова в самый незабываемый день её жизни 
— 28 июня 1762 года. Свершилось то, о чём мечтали подруги, шептались, 
беспрестанно оглядываясь на двери, в зловещей тишине царских покоев. Теперь они 
на конях, Пётр III отрешён от престола, а за ними — многотысячное войско, 
готовое в огонь и в воду. Рассказывали, будто Дашкова в этот день несколько раз 
выхватывала шпагу. Ситуация складывалась непросто, и Дашкова отчаянно рисковала,
 чтобы спасти подругу, чтобы подарить России сильную и разумную власть. 
Рисковала своими детьми, своим обожаемым мужем, который во время дворцового 
переворота находился далеко от Петербурга.
       В невероятной сумятице событий, опьянённая восторгом свершившегося, 
здравицами, возбуждением толпы, Дашкова не заметила, что венценосной подружке 
уже не очень приятно видеть рядом с собой умную женщину. Екатерина II слишком 
долго терпела, слишком мучительно шла к власти, чтобы с кемлибо разделить 
пришедшую славу. Царице казалась достаточной помощь братьев Орловых, а о 
«жалостливых» женских беседах с подругой ей хотелось поскорее забыть.
       Возвращение мужа из командировки по приказу Екатерины II стало 
своеобразной и единственной наградой Дашковой за верность и мужество. Теперь 
характер общения нашей героини с императрицей изменился. Дашковы обязаны были 
посещать весёлые дворцовые приёмы, нравы которых становились все фривольнее. 
Нерасположенная к забавам Дашкова, с её влюблённостью в одного мужчину, 
чувствовала себя в атмосфере опьяняющей эротической игры екатерининского двора 
неуютно. Но отказаться от царской милости было нельзя, к тому же Михаил, муж 
нашей героини, весьма удачно вписался в озорной кружок властительницы.
       Есть в воспоминаниях Дашковой фраза, которая позволяет о многом 
догадываться. Княгиня пишет, что лишь две вещи на свете были способны 
перевернуть в ней все, лицом к лицу столкнуться с адом: первая — это тёмные 
пятна на короне Екатерины, то есть убийство государя; вторая — неверность мужа. 
Дашкова в «Записках» лишь упомянула о несчастье, её постигшем (она предпочитала 
вспоминать о князе в восторженных тонах), а мы можем лишь предположить, кто 
стал причиной глубокой сердечной раны нашей героини. Дочь княгини, Анастасия 
Щербинина, рассказывала Пушкину, очень интересовавшемуся её знаменитой матерью, 
что семейная драма Дашковых была связана с увлечением князя Михаила 
императрицей. Правда, безоговорочно верить этой версии нельзя, однако, зная