есь план правления собственному почину.
      Но все это оказалось напрасным. Тогда как верховники пытались уладить 
споры и сойтись с шляхетством, – не дремали противники ограничения самодержавия 
Остерман, притворившись больным, обложенный подушками, натертый мазями, 
повидимому, сидел в своей комнате, уклоняясь от дел, а между тем руководил 
движениями как против верховников, так и против шляхетских проектов. Его план 
состоял в том, чтобы убедить шляхетство в необходимости обратиться к государыне 
с прошением уничтожить Верховный тайный совет, восстановить сенат в той силе, 
какую он имел при Петре Великом, и дозволить шляхетству подать свои соображения 
для дальнейших государственных преобразований.
      Влияние хитрого Остермана и других лиц, благоприятствовавших самодержавию,
 привело к новым совещаниям между шляхетством за сутки до коронации новой 
русской государыни – 25го февраля. На этих совещаниях было решено просить 
государыню уничтожить тайный совет, восстановить значение сената, уничтожить 
подписанные ею кондиции и начать царствовать самодержавно по обычаю предков.
      25 февраля к императрице явилась делегация шляхетства с князем Черкасским 
во главе. Подана была императрице челобитная, в которой хотя и выражалась ей 
благодарность за подписание пунктов, представленных от Верховного тайного 
совета, однако ж притом сообщалось, что «в некоторых обстоятельствах тех 
пунктов, находятся сумнительства такие, что большая часть народа состоит в 
страхе предбудущего беспокойства», и поэтому они просили, «чтоб государыня 
дозволила собраться всему генералитету, офицерам и шляхетству по одному или по 
два из фамилий, рассмотреть и все обстоятельства, исследовать согласным мнением 
по большим голосам, форму правления государственного сочинить и вашему ко 
утверждению представить». Челобитная была подписана 87 лицами.
      Государыня была удивлена: она ожидала провозглашения самодержавия, а ей 
вдруг подносят челобитную с просьбою обсудить кондиции и шляхетские проекты 
Князь Василий Лукич Долгорукий начал порицать князя Черкасского за присвоенное 
право законодателя; но последний напомнил ему, что государыня была вовлечена в 
обман, уверяемая, что кондиции, которые ей представили к подписи, составлены с 
согласия всех чинов государства, тогда как они были составлены без ведома и 
участия шляхетства.
      Анна Иоанновна, естественно, колебалась и не знала, на что ей решиться, 
но ее сестра, находившаяся тогда с нею, Екатерина Иоанновна, герцогиня 
Мекленбургская, поспешила подать ей чернильницу с пером и убеждала поскорее 
написать на поданной ей челобитной, быть по сему. С этим было отпущено 
шляхетство, и вместе с тем ему вменено в обязанность представить императрице в 
тот же день результат своих совещаний.
      Едва закончился обед Анны с верховниками, как в аудиенцзалу вошла новая 
делегация шляхетства, предводимая на этот раз уже не Черкасским, а князем 
Никитой Трубецким. Анне была подана челобитная, составленная в дворцовых 
комнатах. Она была написана князем Антиохом Кантемиром, и сам автор теперь 
прочел ее во всеуслышание. В ней шляхетство, в знак благодарности за принятие 
первой челобитной, просило Анну Иоанновну «принять самодержавство таково, 
каково ее славные и достохвальные предки имели, а присланные ей от Верховного 
тайного совета и подписанные ее рукою пункты уничтожить». В заключение они 
просили восстановить прежнее значение сената, дополнив число его членов до 21. 
«Всепокорнейшие рабы» изъявляли надежду, «что в благорассудном правлении 
государства в правосудии и в облегчении податей по природному ее величества 
благоутробию» они презрены не будут.
      Императрица обратилась к верховникам за советом, принять ли ей 
«предлагаемое ее народом». Верховникам ничего более не оставалось, как молча 
поклониться в знак согласия. Челобитную подписали 1660 человек, – а их, 
предложивших Анне Иоанновне кондиции, было только восемь.
      Тогда Анна Иоанновна приказала принести подписанные ею в Митаве кондиции, 
и те пункты – вместе с собственноручным письмом, писанным из Митавы к 
Верховному тайному совету, «ее величество при всем народе изволила, приняв, 
изодрать». Порвав «Кондиции» и упразднив Верховный тайный совет, Анна Иоанновна 
тем самым совершила государственный переворот.
      В тот же день князь Дмитрий Михайлович Голицын в кругу своих друзей 
говорил: «Пир был готов, но гости были недостойны его Я знаю, что буду его 
жертвою. Так и быть, я пострадаю за отечество: я близок к концу моего 
жизненного поприща, но те, которые заставляют меня плакать, будут проливать 
слезы долее меня».
      
ЗАГОВОР МИНИХА ПРОТИВ РЕГЕНТА БИРОНА
      
      Россия, СанктПетербург. 1740 год 
      
      17 октября 1740 года умерла российская императрица Анна Иоанновна. С ее 
смертью уходило в прошлое довольно мрачное десятилетие русской истории. 
Впоследствии оно получило название «бироновщина» по имени фактического 
правителя Эрнста Иоганна Бирона, герцога Курляндского и Семигальского. В 
отечественной истории с именем Бирона связывают засилье иностранцев в органах 
управления, необыкновенный разгул тайного сыска и преследований.
      Из всех кандидатов наибольшие шансы стать русским царем имел родившийся 
18 августа 1740 года принц Иван Антонович: все знали, что Анна Иоанновна хотела 
оставить наследником престола своего внучатого племянника. Однако, несмотря на 
тяжелое состояние, Анна отказывалась подписать срочно подготовленный А.И. 
Остерманом и другими кабинетминистрами манифест о престолонаследии. Два дня 
Бирон и его