хищных млекопитающих, поэтому птицы не нуждались в крыльях. С человеком пришли 
крысы и собаки. Птицыаборигены быстро исчезали. Привезенные человеком овцы, 
свиньи, крупный рогатый скот опустошали леса. Люди вырубали деревья.
      В темной лавовой трубке на острове Мауи орнитологи Сторрс Олсон и Элен 
Джеймс из Смитсоновского института ведут раскопки отложений последних 8 тысяч 
лет. В темном пласте почвы обнаружен слой пепла. Его возраст 825 лет. Это 
совпадает со временем выжигания лесов под сельскохозяйственные угодья. «Под 
слоем пепла мы находим кости птиц, — говорит Джеймс, — а поверх слоя — кости 
полинезийских крыс, потом появляются кости черных крыс и домовых мышей. Это 
означает приход европейцев».
      Появились и новые болезни. Птичья оспа была завезена на острова в 1964 
году вместе с фазанами из Непала. Болезнь поразила самую необычную птицу 
Гавайских островов, алала, или гавайскую ворону. На опытной станции на острове 
Мауи девять из последних пятнадцати гавайских ворон ждут в своих вольерах 
периода размножения. Ночью ктото кладет приношение на кусок вулканического 
камня перед статуей гавайского богасаламандры, что стоит на лужайке перед 
станцией.
      «Приношения начались, когда мы перевели сюда ворон в 1987 году, — говорит 
Фери Дуволл. — Мы думаем, что ктото еще, кроме нас, пытается помочь воронам 
возродиться. Гавайцы считали алала необыкновенной птицей, — продолжает он. — Ее 
поведение было удивительно. Ела алала, держа пищу в лапах, как попугай. Она 
могла визжать, рычать, плакать, стонать. Рык ее напоминал тигриный. Когда 
охотники за перьями слышали его в окутанном туманом лесу, они думали, что это 
кричит дух. Считалось, что если убьешь алала, поплатишься за это жизнью».
      Начинается брачный сезон. В одной вольере самец Киве и самка Мана издают 
брачные крики и танцуют. Их усилия напрасны. Болезнь сделала Ману бесплодной. 
Но ритуальные брачные игры небесполезны. Они закрепляют необходимые 
поведенческие навыки. Семя Киве могло бы оплодотворить какуюнибудь другую 
самку, а Мана в случае необходимости могла бы высиживать яйца другой самки. Три 
другие пары подают больше надежды, возможно, удастся создать в неволе популяцию 
алала. Но даже в этом благоприятном случае ее судьба останется под угрозой.
      На Земле в настоящее время мало безопасных мест для наших «меньших 
братьев», о которых сам Бог велел заботиться человеку.
      
ЦЕЛАКАНТ, ПЕРЕЖИВШИЙ ВРЕМЯ
      
      А ведь криптозоологи это предвидели. Хотя по большому счету почти не 
надеялись. Но, как оно нередко получается в мире науки, растянувшийся на долгие 
десятилетия поиск наконец увенчался успехом. Да еще каким! Невероятно, но факт: 
года три тому назад в сети индонезийских рыбаков с острова Сулавеси попал живой 
реликт — самая настоящая доисторическая рыба, обитавшая в море 300 миллионов 
лет назад. Это был целакант. Столь незаурядный факт так всколыхнул научное и 
общественное мнение, что популярный английский журнал «Нейчур» тут же признал 
его самым выдающимся событием 2000 года.
      На все воля провидения — вернее, того, что в обиходе принято называть 
случайностью.
      Однажды — а точнее, за год до того, как событие, о котором идет речь, 
получило мировую огласку, — на Сулавеси объявилась молодая супружеская чета, 
объединенная не только супружескими, но и сугубо профессиональными узами. 
Коротко говоря, американский ихтиолог Марк Эрдман с женойиндонезийкой, тоже 
морским биологом, решили провести медовый месяц в экзотическом месте — северной 
части Сулавеси, которая отличается от южной части этого острова только тем, что 
лежит чуть выше экватора, — стало быть, в другом полушарии. Так вот, 
прогуливаясь както по пестрящему диковинным разнообразием рынку приморского 
городка Манадо, супруги Эрдман чисто случайно обратили внимание на необычную 
крупную рыбину, украшавшую витрину, и которую, соответственно, нельзя было 
купить. Зато можно было сфотографировать. Что супруги и сделали.
      Впрочем, Марку Эрдману, как специалисту, достаточно было бросить один 
лишь взгляд на диковину, чтобы угадать — перед ним редчайший экземпляр 
легендарного целаканта.
      Но странная, однако, штука! Раньше считалось, что ареал целаканта 
простирается не дальше Коморских островов, лежащих в северной части 
Мозамбикского пролива — между северной же оконечностью Мадагаскара и восточным 
побережьем Африки. А от Комор до Сулавеси будет добрых 10 тысяч километров. О 
чем Марк Эрдман прекрасно знал. И тогда он решил вместе с женой заняться 
расследованием, опасаясь до поры до времени придавать огласке свою находку. 
Понять Эрдмана можно было вполне: ему хотелось собрать побольше фактов.
      И первым таким фактом оказалось то, что целакант, которого сулавесские 
рыбаки издавна окрестили «раджалаутом», что означает «морской царь», в здешних 
водах не такая уж большая редкость — и нетнет да и попадается в рыбацкие сети.
      Как бы там ни было, через год — 30 июля 1998 года — в сети рыбаков из 
Манадо, которые они выставили на акул, угодил еще один экземпляр целаканта. В 
садке, куда его поместили, он прожил только три часа, оставив по себе всего 
лишь воспоминание — в виде фотографии и чучела, а также множества безответных 
вопросов, пополнивших копилку зоологических тайн. Как это уже бывало не раз.
      Шестьдесят два года назад впервые в устье южноафриканской реки Халумны 
выловили первого живого целаканта. Или — последнего представителя кистеперых, 
надотряда костных рыб, появившихся в среднем девонском периоде и — что 
примечательно! — давших начало наземным позвоночным. Считалось, однако, что 
целаканты вымерли 70 миллионов лет назад. И вот, пожалуйста, плещется у ног