остались для тысяч людей ее Кармен, Любаша, Марина Мнишек, Марфа, Ганна, Весна, 
Лель в операх русских классиков, ее Далила, Азучена, Ортруда, Шарлотта в 
«Вертере», наконец Орфей в опере Глюка, поставленной с ее участием 
Государственным ансамблем оперы под руководством И.С. Козловского. Она была 
великолепной Клариче в опере «Любовь к трем апельсинам» Прокофьева, первой 
Алмаст в одноименной опере Спендиарова, Аксиньей в «Тихом Доне» Дзержинского и 
Груней в «Броненосце „Потемкине“» Чишко. Таков был диапазон этой артистки. 
Стоит сказать, что певица и в годы своего сценического расцвета, и позже, 
оставив театр, много концертировала. К числу ее высших достижений по праву 
можно отнести интерпретацию романсов Чайковского и Шумана, произведений 
советских композиторов и народных песен.
      Максакова – среди тех советских артистов, которым в 30е годы довелось 
впервые представлять наше музыкальное искусство за рубежом, – и она достойный 
полпред в Турции, Польше, Швеции, а в послевоенные годы и в других странах.
      Однако не все так безоблачно в жизни великой певицы. Рассказывает дочь 
Людмила, тоже певица, заслуженная артистка России:
      "Мужа моей мамы (он был послом в Польше) забрали ночью и увели. Больше 
она его никогда не видела. И так было у многих…
      …После того как посадили и расстреляли мужа, она жила под дамокловым 
мечом, ведь это был придворный театр Сталина. Как в нем могла находиться певица 
с такой биографией. Ее и балерину Марину Семенову хотели отправить в ссылку. Но 
тут война началась, мама уехала в Астрахань, и дело как будто забылось. Но 
когда она вернулась в Москву, выяснилось, что ничего не забыто: Голованова 
убрали в одну минуту, когда он попробовал ее защитить. А ведь он был мощной 
фигурой – главным дирижером Большого театра, величайшим музыкантом, лауреатом 
Сталинских премий…"
      Но в итоге все обошлось. В 1944 году Максакова получила первую премию на 
организованном Комитетом по делам искусств СССР конкурсе на лучшее исполнение 
русской песни. В 1946 году Мария Петровна получила Государственную премию СССР 
за выдающиеся достижения в области оперного искусства и в 
концертноисполнительской деятельности. Она получала ее еще дважды – в 1949 и 
1951 годах.
      Максакова – великая труженица, сумевшая неустанной работой умножить и 
возвысить свой природный талант. Ее коллега по сцене Н.Д. Шпиллер вспоминает:
      "Максакова стала артисткой благодаря огромному желанию быть именно 
артисткой. Это желание, сильное, как стихия, ничем нельзя было притушить, она 
твердо шла к своей цели. Когда она бралась за какуюнибудь новую роль, то в 
работе над ней она никогда не останавливалась. Она работала (да, именно 
работала!) над своими ролями этапами. И это всегда приводило к тому, что 
вокальная сторона, сценический рисунок, внешний облик – в общем, все 
приобретало абсолютно законченную техническую форму, наполненную большим 
смыслом и эмоциональным содержанием.
      В чем была артистическая сила Максаковой? Каждая ее роль – это была не 
приблизительно спетая партия: сегодня в настроении – звучала лучше, завтра нет 
– чуть хуже. У нее было все и всегда «сделано» чрезвычайно крепко. Это был 
высочайший профессионализм. Я помню, как однажды на спектакле «Кармен» перед 
сценой в таверне Мария Петровна за кулисами несколько раз перед зеркалом 
приподнимала подол юбки и следила за движением своей ноги. Она готовилась к 
сцене, где надо было танцевать. Но тысячи актерских приемов, приспособлений, 
тщательно продуманные вокальные фразы, где все было ясно и понятно, – в общем, 
все у нее было для того, чтобы наиболее полно и вокально, и сценически выразить 
внутреннее состояние своих героинь, внутреннюю логику их поведения и поступков. 
Мария Петровна Максакова – большой мастер вокального искусства. Ее одаренность, 
ее высокое мастерство, отношение к театру, ответственность достойны самого 
высокого уважения".
      А вот что говорит о Максаковой другой ее коллега С.Я. Лемешев:
      "Ей никогда не изменяет художественный вкус. Она готова скорее чуть 
«недожать», чем «пережать» (а ведь именно это зачастую и приносит исполнителю 
легкий успех). И хотя в глубине души многие из нас знают, что такой успех не 
так уж дорого стоит, отказаться от него способны только большие художники. 
Музыкальная чуткость Максаковой проявляется во всем, в том числе и в ее любви к 
концертной деятельности, к камерной литературе. Трудно определить, какая именно 
сторона творческой деятельности Максаковой – оперная сцена или концертная 
эстрада – завоевала ей такую широкую популярность. Среди лучших ее созданий в 
области камерного исполнительства – романсы Чайковского, Балакирева, цикл 
Шумана «Любовь и жизнь женщины» и многое другое.
      Я вспоминаю М.П. Максакову, исполняющую русские народные песни: какая 
чистота и неизбывная щедрость русской души раскрываются в ее пении, какая 
целомудренность чувства и строгость манеры! В русских песнях много удалых 
припевов. Спеть их можно поразному: и залихватски, и с вызовом, и с тем 
настроением, которое скрыто в словах: «Эх, пропади все пропадом!». А Максакова 
нашла свою интонацию, протяжную, порой задорную, но всегда облагороженную 
женственной мягкостью".
      А вот мнение Веры Давыдовой:
      "Большое значение Мария Петровна придавала внешнему виду. Мало того, что 
была очень красива и обладала великолепной фигурой. Но она всегда тщательно 
следила за своей внешней формой, неукоснительно придерживалась строгого режима 
питания и упорно занималась гимнастикой…
      …Наши подмосковные дачи в Снегирях, на речке Истре, стояли Рядом, и мы 
свой отпуск проводили вместе. Поэтому я встречалась с Марией Петровной