проходах. Певец поначалу огорчил: первые вещи вдруг стал петь… порумынски, – 
оказалось, по требованию властей… Потом зазвучали уже хорошо известные, любимые 
многими танго, фокстроты, романсы, и каждая вещь сопровождалась неистовыми 
аплодисментами слушателей. Завершился концерт подлинной овацией…»
      Тогда же состоялась первая встреча Лещенко с Верой Белоусовой, ставшей 
впоследствии женой певца. Красивая, стройная девушка, игравшая на аккордеоне, 
покорила сердце артиста. Вскоре они начинают совместные выступления.
      В октябре 1943 года Петра Константиновича призвали в армию. В Крыму он 
работает в должности заведующего офицерской столовой. С приближением советских 
войск Лещенко возвращается в Румынию.
      В мае 1944 года Петр Константинович официально развелся с Зинаидой Закис 
и зарегистрировал свой брак с Верой Белоусовой. После прихода Красной армии 
Лещенко дает концерты в госпиталях, воинских гарнизонах, офицерских клубах. Он 
исполняет сочиненные им патриотические песенки о русских девушках – «Наташа», 
«НадяНадечка», поет «Темную ночь» Никиты Богословского, популярные русские 
песни. С ним выступала и его новая жена.
      Вот отрывок из воспоминаний Г. КипнисаГригорьева:
      "…Лещенко объявляет следующий номер:
      – Самое дорогое для каждого человека, – говорит он, – это Родина. Где бы 
ты ни был, куда бы ни заносила тебя судьба. О тоске по Родине и споем мы с моей 
женой Верой БелоусовойЛещенко.
      И тут она начинает своим сильным голосом под собственный аккомпанемент 
аккордеона:
      
    Я иду не по нашей земле,
    Просыпается синее утро…
      
      А когда заканчивается первый куплет, включается Петр Лещенко с гитарой, и 
припев они поют в два голоса – поют задушевно, с искренним и нескрываемым 
страданием:
      
    Я тоскую по родине,
    По родной стороне моей,
    Я в далеком походе теперь,
    В незнакомой стране.
    Я тоскую по русским полям.
    Мою боль не унять мне без них…
      
      Что вам сказать? Обычно пишут – «гром аплодисментов». Нет, это был шквал, 
громовой шквал! И на глазах у многих – слезы. У каждого, конечно, свои 
воспоминания, но всех нас объединяет одна боль, тоска по любимым, а у многих – 
по женам и детям, «мою боль не унять мне без них»… А Петр Лещенко с красавицей 
Верой поют на «бис» и второй раз. И третий. И уже зал стал другим. Забыты 
предупреждения о необходимости идейнополитической сдержанности. И Лещенко 
сияет, почувствовав, как опытный артист, что полностью овладел аудиторией. Он в 
темпе объявляет следующую песню – знаменитый «Чубчик», но заканчивает новым 
куплетом:
      «Так вейся, развевайся, чубчик мой… в Берлине! Развевайся, чубчик, на 
ветру!»
      Затем пошли вперемежку то «наша» «Темная ночь», то его какаянибудь там 
«Марфуша», и зал постоянно кричит «бис!».
      С лета 1948 года супруги выступают в различных кафе и кинотеатрах 
Бухареста. Потом они находят работу в только что созданном Театре эстрады.
      "Лещенко уже перевалил пятидесятилетний рубеж, – пишет Б.А. Савченко. – В 
соответствии с возрастом меняется и его репертуар – певец становится более 
сентиментальным. Уходят из программ темповые шлягеры, типа «Моей Марусички» и 
«Настеньки», появляется вкус к лирике, романсам, окрашенным тоской и грустью. 
Даже в его пластиночных записях, сделанных в 1944–1945 годах, доминирует отнюдь 
не радостная тональность: «Бродяга», «Колокольчик», «Сердце мамы», «Вечерний 
звон», «Не уходи».
      И далее: «Петр Константинович продолжает выяснять возможность возвращения 
в Советский Союз, обращается в „компетентные органы“, пишет письма Сталину и 
Калинину. Лучше бы он этого не делал, – может быть, тогда ему удалось бы 
спокойно прожить остаток жизни».
      В марте 1951 года Петр Константинович был арестован. Это произошло на 
концерте в Брашове. Много лет спустя его жена узнала: Петр Константинович умер 
в лагере летом 1954 года не то от язвы желудка, не то от отравления.
      
ЛУИ АРМСТРОНГ
(1901–1971)
      
      Р. Гоффэн, автор одной из первых книг о джазе, в 1930 году писал: 
«Армстронг не просто „король джаза“, он душа этой музыки… Он являет собою тот 
уровень, на который в джазовой музыке равняется все. Он – единственный 
неоспоримый гений, которым обладает американская музыка».
      Л.С. Мархасев отмечает: «До сих пор есть многие, которым, мягко говоря, 
неприятны „горловой“ голос Луи Армстронга, его „скэт“ – звукоподражания: 
бессмысленные на первый взгляд звукосочетания, заменяющие слова. Говорят: „Он 
не поет, а хрипит, давится“. Но Армстронг довел до предела – и предел этот 
нередко совершенен – народную негритянскую манеру подражать в пении