Через две недели после начала операции в Албании, храбрая итальянская 
армия попала в затруднительное положение. Два месяца спустя она оказалась в 
критическом положении и еще через несколько месяцев – в безнадежном.
      Гитлер очень скоро понял, что ему не удастся избежать вмешательства.
      Италия напала на Грецию 28 октября, а директива Гитлера от 12 ноября уже 
предлагала главнокомандующему германской армии иметь в виду интервенцию в 
Греции и занятие страны к северу от Эгейского моря. Зубцы германской агрессии 
захватывали Балканы.
      В январе 1941 года генерал Гуццони, начальник итальянского главного штаба,
 изложил ситуацию Гитлеру и его офицерам. Он заявил, что Италия держит в 
Албании двадцать одну дивизию, что она туда посылает еще три и намерена 
произвести удар с севера силами десяти дивизий в направлении Корицы. 
Комментарии к протоколу этого совещания обнаруживают скептическое отношение 
немцев к этой операции.
      Гуццони высказал, кроме того, просьбу о германской поддержке в Албании. В 
длинной речи, произнесенной на последнем заседании совещания, Гитлер ответил 
генералу, что это неудобно. «Если соединения, которые мы вам могли бы послать, 
останутся в тылу, то зрелище немцев, смотрящих со скрещенными руками на то, как 
итальянцы изнемогают в битвах, оказало бы плохое действие на мораль итальянских 
войск. Если же наши войска примут участие в боях, то Германия может быть 
преждевременно вовлечена в войну на юговостоке. Было бы крайне неприятно, если 
бы Турция объявила себя солидарной с Англией и предоставила ей свои аэродромы».
      На полях протокола – заметка карандашом, быть может, рукой Гитлера: 
«Константинополь – Констанца – 380 километров». Мысль о румынской нефти, 
повидимому, не выходила из головы фюрера. Она не давала ему покоя в течение 
всей войны.
      Германия колебалась: ей не хотелось ввязываться в балканскую авантюру. Но 
она понимала, что война, которой к ее досаде так добивался Муссолини, будет 
иметь последствием возвращение англичан на континент, и она готовилась к 
интервенции, ибо чувствовала ее неизбежность.
      В декабре 1940 года Гитлер издал директиву № 20, которая начиналась 
следующими словами:
      «Цель битвы за Албанию еще не достигнута. Вследствие опасной ситуации, 
сложившейся в Албании, является вдвойне необходимым парализовать попытки 
англичан создать базы под защитой балканского фронта, что было бы в высшей 
степени опасно как для Италии, так и для нефтяных промыслов Румынии».
      Болгария также участвовала в заговоре. Она предложила свою территорию как 
базу для нападения на Грецию. 8 февраля немецкий фельдмаршал Лист и 
представитель болгарского главного штаба выработали программу совместных 
действий.
      Через Венгрию и Румынию, которые также участвовали в заговоре, германские 
войска должны были незаметно проскользнуть на Балканы.
      Начало весны было для итальянцев неудачным. В течение зимы грязь и 
непогода мешали военным действиям; но когда небо прояснилось и земля подсохла, 
греки двинулись вперед и заняли Албанию. Этот народ, насчитывающий всего шесть 
миллионов, в борьбе с 45миллионной Италией нанес ей почти полное поражение. 
Вообще говоря, Италия как союзник не имела большой цены для Германии. Она 
оставалась верна своей национальной традиции, согласно которой была неопасным 
врагом и опасным союзником. Однако она занимала стратегические позиции, и 
Германия волейневолей вынуждена была ее спасать.
      В Югославии тем временем произошел переворот. Германофильское 
правительство Стоядиновича, которое только что заключило пакт с Германией, было 
свергнуто. Это событие явилось следствием итальянской авантюры в Греции. С того 
момента, как Муссолини потерпел поражение, антигерманские силы в Европе 
воспрянули. А предстоящее возвращение Англии на континент всем придавало веры и 
бодрости.
      «Я не стану ожидать, – скажет Гитлер на большой конференции генерального 
штаба 27 марта, – изъявления лояльности от нового правительства Югославии. 
Никаких дипломатических шагов, никаких ультиматумов! Югославские уверения не 
будут приняты во внимание. Наступление начнется немедленно после того, как 
войска и необходимые материалы будут сосредоточены на местах. Политические 
соображения требуют, чтобы война велась жестоко и безжалостно и чтобы военный 
разгром Югославии произошел с быстротой молнии».
      Переворот в Югославии был предлогом или, если угодно, случаем.
      «Но, – сказал Кейтель, – подлинной причиной нашей интервенции на Балканах 
была необходимость спасти Италию от военного разгрома, перед которым она 
стояла». Муссолини был взят за горло.
      Геринг со своей стороны заявил: «Переворот в Югославии, ухудшивший и так 
уже скверное положение Италии, сделал нашу интервенцию необходимой».
      Как бы то ни было, развитие событий на Балканах в 1940–1941 годах 
началось с агрессии, которую Муссолини подготовил и начал без ведома Гитлера.
      Тем не менее кампания на Балканах принесла фюреру удовлетворение. Его 
танкисты, подкрепляемые химическими препаратами, которые позволяли им в течение 
двух недель обходиться без сна, завоевали полуостров, буквально не смыкая глаз. 
Югославская армия была разгромлена, а Греция – раздавлена. Английские войска, 
спешно высаженные на континенте, пережили в Пирее второй Дюнкерк. Крит был 
захвачен с тем же воодушевлением, с каким германские дивизии переходили через 
Дунай. Восточная часть Средиземного моря оказалась полностью под контролем 
германской авиации. Александрия была очередной целью, и морские пути, ведущие к 
Суэцу, стали небезопасны. Германия одним ударом значительно улучшила свое