сильные удары».
      Около 7.30 портовый буксир ушел, и буксировать «Монитор» стало намного 
труднее. Записи в вахтенном журнале «РодАйленда» говорят о сложностях борьбы с 
разбушевавшимся океаном: «В 9 часов «Монитор» подал сигнал остановиться. В 9.15 
медленно продолжил движение». Броненосец забирал воду, и пришлось запустить все 
помпы. Стальные удары волн продолжались. Вес провисшего буксира делал судно 
почти неуправляемым, поэтому трое добровольцев попытались обрезать его. Двое 
были смыты за борт и утонули; третий обрубил буксир.
      Механик доложил, что помпы не могут работать; вода поднялась на несколько 
дюймов над машинной палубой. В 11.00 пополудни «Монитор» подал сигнал бедствия 
– командир приказал вывесить на орудийной башне красный фонарь.
      Около 11.30 «Монитор» отдал якорь. Когда спасательная шлюпка с 
«РодАйленда» пробиралась по кипящему морю, второй помощник главного механика 
Джозеф Уоттерс доложил, что вода в машинном отделении погасила огонь. Без пара 
помпы не могли функционировать.
      Заглянув в якорное отделение, Баттс увидел, что вода вовсю хлещет через 
клюз и поднялась над палубой на восемь дюймов. Оторвавшись от скобы якоря, цепь 
пробила водонепроницаемую защиту. Команда получила приказ откачивать воду, 
передавая ведра по цепочке из рук в руки на верх орудийной башни.
      Мрачный вой черного кота, сидевшего на одном из орудий, раздражал Баттса. 
Не желая убивать животное, что по поверью приносит неудачу, он подобрал его, 
посадил в ствол орудия и заткнул отверстие. «Но я еще долго слышал его 
отчаянное завывание», – впоследствии рассказывал Баттс.
      Происходящее на борту гибнущего броненосца было «способно устрашить и 
самое мужественное сердце», – позже написал своей жене казначей Уильям Килер. 
«Горы воды обрушивались на нашу палубу и кипели вдоль бортов; шлюпки были 
сорваны или разбиты, как обыкновенные игрушки… и вся сцена освещалась ярким 
светом голубых прожекторов, горевших на нашем сопровождающем, создавая картину 
ужаса, которую время никогда не сотрет из моей памяти».
      «Оставаться здесь дольше – безумие; пусть каждый спасается сам», – сказал 
командир Бэнкхед, по словам хирурга с «Монитора» Гренвилла М. Уикса. «На минуту 
он (командир) спустился в каюту за пальто, и его денщик последовал за ним, 
чтобы спасти ящик с накопленными за долгие годы ценностями. Это было печальное 
зрелище. В тяжелом воздухе фонари горели тускло, и вода зловеще плескалась о 
стены каюткомпании. Один долгий взгляд, и он навсегда покинул каюту "Монитора".
 Сделав все, что смог, командир спустился в оказавшуюся последней шлюпку, 
шедшую под бортом корабля. Бэнкхед умолял людей, в поисках спасения в ужасе 
карабкавшихся на башню, сохранять спокойствие. Только эти люди на башне и еще 
один человек, страдавший от морской болезни и лежавший внизу в своей койке, 
остались на корабле, но им дали обещание, что за ними вернется другая шлюпка. 
Шлюпка пришла, но было слишком поздно».
      Страшный двухмильный переход по вздымающимся волнам привел оставшихся в 
живых к «РодАйленду». С палубы им бросили трос, чтобы поднять на палубу.
      Последняя спасательная шлюпка с Д. Родни Брауном на руле уже преодолела 
три четверти пути до терпящего бедствия броненосца, когда красный фонарь 
бедствия – и одиннадцать человек – исчезли под волнами. Командир Бэнкхед 
рапортовал, что «Монитор» затонул в 1 час пополуночи 31 декабря 1862 года 
«около двадцати пяти миль к югу от мыса Гаттерас… на глубине тридцати морских 
саженей». В общей сложности погибло шестнадцать человек.
      А вот другая история о гибели у побережья Южной Каролины подводной лодки 
с ручным приводом – первой лодки, которой удалось потопить военный корабль во 
время гражданской войны.
      17 февраля 1864 года южане опробовали на противнике свое «секретное 
оружие»… В тот февральский вечер девять человек через два люка забрались в 
12метровую железную трубу диаметром полтора метра. Восемь человек буквально 
засели за коленчатую рукоятку, похожую на большой коленвал, которая заполняла 
почти все пространство трубы. Девятый член экипажа, стоя на носу и согнувшись в 
три погибели, исполнял обязанности капитана. Он наполнил водой две балластные 
цистерны, размещенные на носу и на корме.
      Вскоре капсула исчезла из виду, погрузившись в глубину. Воздух освежающим 
потоком хлынул через трубку, торчавшую над водной гладью.
      При свете нескольких свечей – они служили своеобразным индикатором на 
недостаток кислорода – команда принялась вращать коленчатую рукоятку, 
приводящую в действие гребной винт. Со скоростью четыре узла подводная лодка 
«Ханли», названная по имени своего изобретателя, покинула секретное место 
погружения и взяла курс прямо на фрегат северян «Хаусатоник», который – как и 
другие корабли, – дрейфовал в четырех километрах от берега. Минилодка 
погрузилась достаточно глубоко, чтобы протаранить корму «Хаусатоника» острым 
«копьем», торчащим спереди. На острие шестиметрового «копья» находился заряд 
черного пороха весом 41 килограмм.
      Заряд сработал после того, как лодка удалилась от фрегата северян на 60 
метров. Через пять минут «Хаусатоник», пошел ко дну, а пять членов экипажа 
корабля погибли во время первого успешного нападения подводной лодки на военный 
корабль.
      Для мужественных моряковюжан это подводное плавание оказалось первым и 
последним – подлодка также затонула. Вследствие ударной взрывной волны, как 
предположили на суше военные. Возможно, ослабли заклепки, а может быть, вода 
проникла сквозь плохо задраенные люки.
      Но это лишь предположения, ибо истинная причина крушения «Ханли» остается 
загадкой.