материка в сторону открытого океана, можно лишь через дватри месяца, да и то 
по счастливой случайности, наткнуться на остров. Напротив, путь от островов 
Восточной Океании на восток обязательно приведет к берегам Южной Америки. 
Полинезийским мореплавателям, судя по всему, удалось пройти этот путь, 
познакомиться с неведомой цивилизацией, обзавестись клубнями батата и вернуться 
на родину.
      Были ли такие экспедиции регулярными? Вряд ли. Происходили они, как 
считает большинство исследователей, не позднее X века. Иначе трудно объяснить, 
почему полинезийцы доставили на свои острова только батат, пренебрегая такой 
«хлебной» культурой, как кукуруза, которую древние перуанцы стали использовать 
с VIII века и в дальнейшем постоянно увеличивали ее посев и улучшали ее 
кондиции, выращивая все более крупные початки. Исходным пунктом для путешествий 
на континент, судя по имеющимся данным, были Маркизские острова. Отсюда до 
побережья Перу около 4000 миль. При средней скорости 5—7 миль в час 
полинезийская экспедиция могла преодолеть это расстояние примерно за месяц.
      Наиболее убедительно обосновал возможность «открытия Америки» океанийцами 
(еще раньше, чем это сделали викинги и Колумб) французский ученый и отважный 
путешественник Эрик Бишоп. Начиная с 1934 года он много раз выходил в океан на 
самодельных плавательных средствах, сделанных по типу древних судов и плотов. 
Он ходил из Полинезии к берегам Южной Америки и в обратном направлении, не раз 
терпел кораблекрушения, но несокрушимо верил в свою идею: полинезийцы совершали 
плавания до современного Перу и обратно. Только во второй половине XX века ему 
удалось доказать на собственном опыте, что подобные путешествия возможны. В 70 
лет он предпринял очередное путешествие на своем плоту, благополучно достиг 
Перу, но на обратном пути скончался в открытом море.
      «Полинезийцы, — писал Бишоп, — превратились в своего рода людейамфибий, 
и это явление уникальное во всей истории человечества. Достаточно прочесть 
несколько легенд и мифов Полинезии, как сразу становится понятным, что их герои 
действуют в необычайной географической среде. Они ведут борьбу не со сказочными 
земными чудовищами, а с гигантскими акулами и морскими черепахами, с 
кровожадными угрями и огромной тридакной, которая проглатывает целые суда со 
всем экипажем».
      Впрочем, прославили Пасху не путешествия Бишопа или исследования ученых, 
а популярные книги и кинофильмы Тура Хейердала и Эриха фон Дэникена. Последний 
потряс почтеннейшую публику небылицами о космических пришельцах. Одной из их 
земных баз, согласно его версии, служил остров Пасхи. Иначе, мол, невозможно 
объяснить местные древние сооружения. Только могущественные пришельцы были 
способны на такое титаническое деяние. Невозможно, по его словам, «с помощью 
примитивнейших инструментов изготовить эти колоссальные фигуры из твердого, как 
сталь, вулканического камня».
      Правда, нельзя не заметить: не такими уж примитивными были орудия 
мастеров каменного века, а исходным материалом для изваяний служили 
сравнительно мягкие вулканические туфы. А вот космические фантазии в приложении 
к истории острова Пасхи действительно имеют определенный резон. Тут мы 
сталкиваемся с весьма показательной и поучительной географоэкологической 
моделью глобальной цивилизации.
      Об этом на Московском всемирном геологическом конгрессе в 1982 году 
сделал интересный доклад «История острова Пасхи. Глобальные обобщения» 
американский ученый Ч.М. Лав. Конечно, ни на каких космических пришельцев этот 
настоящий ученый не ссылался. Все имеющиеся факты подтверждают идею заселения 
острова Пасхи переселенцами из Восточной Полинезии около 500 года н.э. «Быстрое 
широкое развитое строительство сложных аху с использованием глыб весом до 
нескольких тонн, — пишет Лав, — началось не ранее 1050 года н.э. …Наличие 
древесных ресурсов позволяло сооружать дома на столбах, каноэ для рыбной ловли, 
а также рычаги и салазки, приведшие к расцвету мегалитической культовой 
архитектуры. Сооружение сложных аху, создание и установка огромных фигур, 
символизирующих предков, достигли пика примерно к 1440 году н.э. В течение 
последующих 200 лет большая часть древесной растительности острова была 
истреблена. Сохранность и плодородие почв понизились, количество каноэ 
сократилось, и основные ресурсы моря стали недоступными».
      Истощение природных ресурсов изменило социальную обстановку на острове. 
Начались войны, дело дошло до людоедства. Культура пришла в упадок. Численность 
островитян быстро сокращалась. Если прежде она доходила до 10 тысяч, то теперь 
не превысила двух.
      Возможно, именно тогда островитяне стали низвергать памятники предкам. 
(По мнению советского геолога Ф.П. Кренделева, обоснованному в его монографии 
«Остров Пасхи», многие истуканы острова могли упасть во время сильного 
землетрясения. Это принципиально не меняет картины, нарисованной Лавом. 
Природная стихия могла послужить для паскуанцев сигналом к разрушению своих 
культурных ценностей, ниспровержению кумиров, которые не оправдали их надежд на 
благообильную жизнь.)
      Правда, продолжалось строительство новых аху, но нередко за счет 
разрушения старых и с использованием сравнительно небольших глыб, которые могли 
перемещать несколько человек без помощи рычагов и слег (салазок).
      «Важность истории острова Пасхи, — сделал вывод Лав, — заключается в 
изучении динамического равновесия, достигнутого на нем, а также изменений, 
происходивших в замечательно энергичном и мобильном полинезийском обществе, 
когда оно столкнулось с непрерывным сокращением ресурсов и увеличивающейся 
скудностью окружающей среды».
      Повидимому, гигантские аху и величественные каменные изваяния острова