совершенно отсутствуют качества, за которые его можно было бы полюбить; он не 
способен испытывать страсть, и все его привязанности недолговечны. Да и манеры 
его не настолько любезны или обольстительны, чтобы он мог заставить полюбить 
себя. Он крайне нескромен и рассказывает обо всех своих приключениях; я сотни 
раз говорила ему, что не понимаю, отчего женщины увиваются вокруг него, тогда 
как им следовало бы бежать без оглядки. Однако он отвечал мне со смехом: "Вы не 
знаете нынешних распущенных женщин. Им доставляет удовольствие, когда мужчины 
рассказывают, как спали с ними!"»
      Расслабившись с одной из своих любовниц, регент порой совершал небольшую 
прогулку до Люксембургского дворца, где жила его дочь, герцогиня Беррийская, а 
в девять часов вечера собирал в ПалеРояле друзей на один из тех знаменитых 
ужинов, о которых все историки повествуют с воодушевлением и восторгом.
      «На подобных ужинах присутствовали друзья и любовницы регента, любовницы 
друзей и друзья любовниц».
      Этот кружок состоял из дюжины дворян, которых принц приблизил к себе: 
большей частью это были законченные негодяи, достойные виселицы, «и по этой 
причине, – говорил философ СенСимон, – он и называл их не иначе, как своими 
висельниками».
      Каждый вечер к столу приглашали новых гостей: поэтов, остроумцев, оперных 
певичек и тому подобное. «Сюда являлись куртизаны, погубившие душу, и 
развратники всякого рода, у которых не осталось ничего святого ни в речах, ни в 
поведении: здесь обо всем говорили с шутливой вольностью и постигали самые 
утонченные формы порока».
      Среди прочих на ужинах часто бывала актриса по имени Шарлотта Демар. 
Регент взял ее себе в любовницы и не раскаялся, потому что она отличалась 
пылким темпераментом.
      В доказательство ее достоинств приведем случай, рассказанный шевалье де 
Раваном:
      «С самого начала их связи она постаралась забеременеть. Обрадованный 
принц, видя, как успешно у нее продвигается дело, сказал както, похлопав ее по 
животу: "Хорошо. Быстро растет". "Да, монсеньор, – ответила она, – только 
волосиков еще не хватает, и я прошу вас сделать их по одному".
      Принц, сочтя эти слова свидетельством не похотливости, а любви, решил 
исполнить ее просьбу, но сил у него оказалось недостаточно, и он от 
перенапряжения едва не отдал Богу душу. Ибо пришлось ему утолять жажду той, что 
могла бы сравниться с Мессалиной».
      Эта общительная женщина, конечно, не могла удовлетвориться одним 
любовником. Поэтому она обманывала регента со всеми актерами, которых ей 
удавалось заманить в постель.
      К счастью, Филипп Орлеанский не был ревнив. «Он равнодушно смотрел на то, 
что она спит с другими мужчинами, – говорил историк Буа Журден, – даже если 
среди этих мужчин были его собственные лакеи, что время от времени случалось».
      Но когда актриса, подарившая ему дочку, попыталась объявить его отцом 
второго ребенка, он запротестовал: «Нет, малыш слишком похож на арлекина!»
      Она попросила его объяснить, что это значит, и он ответил: «В нем слишком 
много разнородных частей!»
      Для этих веселых вечеринок нужно было найти королеву. И она появилась в 
сентябре 1715 года. МариМадлен де Ла Вьевиль, графиня де Парабер. 
Двадцатидвухлетняя красавица имела чувственный рот, «бархатные» глаза, 
великолепные ноги и округлые бедра. Остроумная и сообразительная, обладавшая 
темпераментом, пылкость которого была равна «селитре и лаве», она оказалась 
именно той женщиной, которая могла бы взять бразды правления на этих скандально 
известных оргиях. Принцесса Пфальцская именовала ее «восхитительным куском 
свежего мяса».
      Регент както раз увидел ее у герцогини Беррийской, чьей фрейлиной она 
была, и с первого взгляда влюбился. Он пригласил мадам де Парабер в уединенный 
дом, который был отделан по его плану. В каждой комнате стояла элегантная 
мебель, все стены были украшены картинами, возбуждающими чувственность, всюду 
стояли вазы со свежими цветами, наполнявшими воздух своим пьянящим ароматом. 
Мадам де Парабер, быстро справившись со смущением, признала, что этот 
очаровательный и таинственный уголок более всего подходит для любви. Он был 
любезен, проявил настойчивость и вскоре обрел счастье…
      Когда дело завершилось, к обоюдному удовольствию, произошла забавная 
сцена: пока МариМадлен лежала обнаженной на кровати, приходя в себя после 
бурных объятий, Филипп хлопнул в ладоши: двери с шумом распахнулись, и вошли 
около десятка человек, поджидавших сигнала в прихожей, – они принялись шумно и 
весело аплодировать.
      Тогда регент, в том же костюме, что и мадам де Парабер, поднялся и 
торжественно провозгласил новую любовницу королевой всех празднеств. Во время 
этой речи мадам де Парабер пыталась скрыть хоть часть своих прелестей, 
загородившись шляпой Филиппа, но это ей не вполне удалось. Эта первая встреча 
оказалась решающей. Регент, вдохновившись пылкостью и живым воображением 
молодой женщины, решил сделать ее своей официальной фавориткой и уже на 
следующее утро преподнес ей богатый подарок.
      Новоиспеченная «султаншакоролева», мадам де Парабер стала руководить 
всеми развлечениями на ужинах в ПалеРояле. Она была не только хозяйкой дома, 
но и любовницей всех гостей, что придавало этим встречам неповторимый шарм. 
Рвение ее было настолько велико, что она совершала подлинно героические деяния 
на ниве любви, каждого из которых хватило бы честной женщине для сладостных 
воспоминаний до конца дней своих.