гудят. Голодные, иззябшие женщины и подростки бессонно работают.
       Скворцову встречались и счастливые, и терпящие бедствия, он помогал 
людям, но и люди не раз выручали его из беды. Алёша и Шура ещё не сознавали 
своего чувства, окружающие догадывались об этом быстрее и старались помочь юной 
трогательной любви, зародившейся в столь тяжёлое время.
       Первоначально Шурка погибала в разбомблённом городе. Заменивший его 
позже эпизод расставания Алёши с девушкой на перроне получился менее эффектным, 
но для сценария он представлял большую ценность. Шурка оставалась жива, а с ней 
сохранялась, продолжала жить и память об Алёше.
       Однако первый вариант сценария, написанный Валентином Ежовым на основе 
заявки, не удовлетворил студию.
       Новый вариант, представленный на рассмотрение в середине января 1958 
года (на титульном листе помечено: «режиссёрская консультация Г.Н. Чухрая»), 
означал серьёзный шаг вперёд. Появились сцены и отдельные подробности, 
составившие украшение фильма. Но ко многому, придуманному на этой стадии, 
авторы вскоре охладели. Предполагалось, например, что фильм будет обрамлён 
песней о комсомольской юности, которая совпала с войной, и завершится кадрами 
поднявшихся в атаку солдат — среди них мелькнёт в последний раз Алёша… 
Тематический состав сценария в значительной степени определялся словами героя 
картины: «Нет, я злой! Я ненавижу всех, кто приносит горе. С ними надо бороться.
 И не только с фашистами, а со всеми, кто обижает людей».
       Но и на этот раз у художественного совета студии нашлись замечания.
       Только после новых двукратных переделок и перекомпоновки всего материала 
Чухрай смог в середине июня 1958 года приступить к написанию режиссёрского 
сценария, а в августе фильм запустили в производство. На главные роли были 
выбраны Олег Стриженов и Лилия Алешникова.
       На третий день съёмок, работая над эпизодом, где Алексей мечется по 
шоссе, пытаясь остановить какойнибудь грузовик, Григорий Чухрай был сбит 
машиной и с тяжёлым множественным переломом костей четыре месяца пролежал в 
гипсе. За это время актёры разбрелись по другим картинам. Чухраю хотелось 
бросить все и заняться чемнибудь другим. Но, выйдя из больницы, он стал 
сколачивать новый коллектив, и нашёл других, гораздо более достоверных 
исполнителей на две главные роли.
       Чухрай признавался, что процесс подбора актёров проходил для него 
мучительно трудно. «Мы просмотрели множество актёров, среди которых были люди 
очень талантливые, но ни на одном из них я не мог остановиться — не складывался 
ансамбль. Каждый день я составлял новые комбинации, „проигрывал“ весь фильм с 
начала до конца. Коллеги открыто выражали недовольство моей нерешительностью: 
срывался план запуска фильма в производство. Но я ничего не мог с собой 
поделать. Положение, казалось, было безвыходным».
       Сомневались в актёрах, и прежде всего в Жанне Прохоренко (Шура) и Володе 
Ивашове (Алёша). Справятся ли они со своими ролями? Ведь ни Ивашов, ни 
Прохоренко тогда ещё не были артистами.
       Володя — москвич, учился на втором курсе ВГИКа в актёрской мастерской 
Григория Михайловича Козинцева. Ему пришлось прервать учёбу, взять 
академический отпуск.
       Жанна была студенткой театрального училища МХАТ и пришла на «Мосфильм» 
пробоваться на небольшую роль в картоне «Песня о Кольцове». Её не утвердили. Но 
её фотопробы увидел Чухрай.
       У Ивашова и Прохоренко не было ни опыта, ни мастерства, а играть им 
предстояло очень большие и сложные роли. Но произойти чудо: молодые артисты 
принесли с собой на экран обаяние юности и красоты и настолько «вписались» в 
фильм — русская девочка с распущенной косой и родниковыми глазами и долговязый 
паренёк с подетски припухшими губами, — что представить себе «Балладу» с 
другими исполнителями просто невозможно.
       Володя Ивашов войны не знал и от фашистского танка, преследовавшего 
безоружного мальчишкусвязиста, не бегал. Но в те дни он буквально жил Алёшей 
Скворцовым — его тревогами и радостями, встречами и расставаниями, надеждами и 
болью.
       Работал Володя много, напряжённо, репетировал с режиссёром даже по 
выходным, когда на студии оставались лишь сторожа да пожарники. Ивашов 
безгранично верил советам Григория Чухрая, внимательно вслушивался в его 
рассказы о войне, пытаясь вновь и вновь «примерить на себя» судьбу и характер 
своего ровесника с передовой. Это был тяжкий, но счастливый труд души, 
абсолютное вживание в образ. Потому, наверное, Ивашов и назвал своего первенца 
в честь героя «Баллады…» — Алёшей.
       У Шурочки — Прохоренко мало слов. Она в основном молчит. Паузы, 
молчаливые крупные планы Жанны — лучшее, что она продемонстрировала в этой 
работе. Внимательно смотрит, копит впечатления, вбирает их в свою душу и, при 
сдержанности выражений, передаёт огромную и страстную доброту своей героини. 
Жанна Прохоренко с удивительной силой раскрывает стремление Шурки навстречу 
неведомому чувству любви.
       Незабываемый образ создал в этом фильме и Евгений Урбанский, сыгравший 
роль инвалида. Актёр поднялся в этой роли до больших трагедийных высот, 
потрясая глубиной человеческого переживания.
       Сомневались, что Урбанский согласится сыграть инвалида. После того как 
он блестяще справился с главной ролью Губанова в «Коммунисте», ему предлагали 
второстепенную роль, почти эпизод. К тому же было ощущение, что эпизод этот в 
сценарии не совсем удался. Ежов и Чухрай переделывали его много раз. К счастью, 
Урбанский сказал: «Помоему, это моя работа. Только, пожалуйста, если можно,