историей. В фильме, как и в одноимённой повести фронтового корреспондента Ванды 
Василевской, написанной в первые месяцы войны, ощущается потрясенность народным 
горем. В одной из газет Василевская прочитала короткую заметку о героической и 
мученической смерти колхозницыпартизанки Александры Дрейман… 
Колхозницапартизанка, рассказы женщин о всём том, что им пришлось пережить, и 
радуга, предвещавшая победу. Так рождалась повесть, воспламенявшая ненависть к 
врагу.
       А потом на экран вышел фильм Марка Донского. Режиссёр подошёл к 
партизанской теме иначе, чем его предшественники. Глубже и одновременно острее. 
Донской говорил, что очень много дали ему беседы с людьми, которые были на 
оккупированной территории.
       В первых кадрах «Радуги» показано заснеженное украинское село, 
захваченное фашистскими оккупантами. Безлюдно. Только у вражеской комендатуры 
стоит часовой. А дальше — глухие избы. За околицей села качаются на виселице 
тела убитых советских солдат и партизан. Устрашающие надписи и угрозы на 
дощечках: «Такая же смерть ждёт партизан и ослушников».
       Героиня «Радуги» партизанка Олена Костюк (Н. Ужвий) — простая крестьянка.
 Она возвращается в свою деревню, чтобы в родной хате родить ребёнка. Фашисты 
не брезгуют никакими средствами, чтобы добыть сведения о партизанах. Комендант 
Вернер (Г. Клеринг), издеваясь, допрашивает Олену Костюк, убивает её 
новорождённого младенца. С одной стороны, несгибаемая сила духа простой 
украинки, с другой — дикость, жестокость садиста. Столкновение двух этих 
крайностей и составляет драматургию фильма. Женщина идёт на смерть, убеждённая 
в том, что выбранная ею дорога — единственно верная.
       «Для меня работа в „Радуге“ началась с телефонного звонка, — говорила 
народная артистка СССР Наталья Ужвий. — В начале 1943 года Марк Донской 
позвонил мне в Семипалатинск, где находился тогда в эвакуации наш Театр имени 
Ивана Франко, и неожиданно предложил роль Олены Костюк. И хотя повесть мне была 
уже знакома, — я прочла её взахлёб, за один вечер, и она глубоко взволновала 
мою душу, — в первую минуту я растерялась, не знала, что ответить. Судьба 
простой скромной женщины Олены Костюк, которая без единого стона перенесла 
нечеловеческие муки, пытки, смерть новорождённого ребёнка, убитого фашистским 
офицером, и не выдала своих товарищейпартизан, никого не оставила равнодушным. 
Она воспринималась как символ, как обобщённое изображение народной силы, 
великого мужества и страстной материнской любви. И вот эту роль предлагали мне 
сыграть в кино… Сейчас просто не верится, что я могла сначала отказаться от неё,
 но тогда слишком велики были мои колебания, сомнения — справлюсь ли?..»
       У актрисы в фильме мало слов. Неторопливы движения и жесты Олены, скупа 
мимика, ровны интонации речи. Она не удостаивает врагов радости видеть свои 
страдания. Олене приходится говорить лишь в сцене допроса, она больше думает о 
своём ребёнке. Глаза матери… В них открывается такая глубина мысли и чувства, 
что их забыть невозможно. «Моя работа над ролью протекала мучительно, — 
вспоминала Ужвий. — Очень памятна мне сцена родов в сарае. Там, на морозе, на 
голой земле Олена родила своего долгожданного ребёнка… Единственный раз 
улыбнулась моя героиня на протяжении всего фильма — именно в этой сцене, 
испытав короткое счастье материнства. Мы решили построить эпизод так, чтобы не 
подчёркивать физических страданий матери. Пусть это будет гимн материнству, 
рождению человека…»
       На съёмках у Донского актёрам всегда было легко, они чувствовали друга и 
единомышленника. Режиссёр снимал по несколько раз, помогал найти душевное 
состояние, передать высокий драматизм каждой сцены.
       Много человеческого горя проходит перед зрителями на экране.
       …Старая Федосья (Е. Тяпкина) тайком пробирается по запретной зоне к уже 
занесённому снегом, непогребенному телу убитого сына, хотя за это ей грозит 
смерть.
       …Маленький Мишка — сын многодетной колхозницы Малючихи (А. Лисянская) 
крадётся к сараю, куда фашисты бросили израненную тётку Олену. Он хотел 
передать ей ломоть хлеба… Озверелый гитлеровец убивает мальчика.
       Малючиха вместе с детьми смотрит в окно. Девочка с кукольным лицом 
произносит: «Мама, Мишка упал». И этот спокойный детский голосок действует 
гораздо сильнее, чем душераздирающие рыдания.
       Малючиха тайком уносит тело сына домой и хоронит его в избе. Мишку 
закапывают. По его могиле, чтобы не осталось холмика, мерно ходят взад и вперёд,
 утаптывая землю, Малючиха и её дети.
       Трудно поверить, что роль Малючихи исполняет артистка, которая незадолго 
до съёмок «Радуги» играла озорных мальчишек. Как ей удалось добиться столь 
разительного перевоплощения?
       «Конечно, мне была оказана большая честь и доверие, — отвечала на этот 
вопрос Анна Лисянская. — И представьте, возраст меня не пугал. Мысли были 
заняты тем, как лучше выразить многогранность образа. А внешние признаки 
возраста, повторяю, меня не заботили. „На старую женщину обрушилось страшное 
горе. Как же она переживает его?“ — раздумывала я. Чтобы войти в образ, я 
приняла её горе на себя. В те трудные военные годы это было вполне возможно. 
Беда посетила каждую семью…»
       В знаменитой сцене с кукушкой, когда обмороженный фашист наводит 
винтовку поочерёдно на всех детей, а потом разряжает её в деревянную кукушку, 
высунувшуюся из часов, коекто увидел желание режиссёра «поиграть на нервах» 
зрителя. Но для Донского главное в этой сцене — поведение детей, они молчат и 
смотрят с доверчивым любопытством, удивлением и только потом страхом. Только 
самый старший, восьмилетний мальчишка, напряжённо следит за мушкой винтовки и