обволакивая статую. Изображение сопровождается — в торжественном и плавном 
ритме — словами титров: «Приготовьтесь! Сам… Великий… Бессмертный, Мудрый… 
Лама». И вдруг совершенно неожиданно появляется на экране маленький ребёнок, 
голый, улыбающийся, — оказывается, именно в него переселилась бессмертная душа 
ламы.
       Приём, который можно было бы назвать «ироническим монтажом», применяется 
Пудовкиным и в некоторых других сценах фильма. В ходе того же праздника 
начальник оккупационных войск (А. Дединцев) говорит: «Империя уверена в крепкой 
дружбе монгольского народа», а вслед за этим — монтажной перебивкой — идут 
кадры боя: стреляет партизанмонгол, лежит у пулемёта солдат, поднимает тучи 
пыли на дорогах угоняемый оккупантами, а потом отбитый партизанами скот…
       Пудовкин не боялся романтических преувеличений, смелых метафор. 
Умирающий партизан сравнивается с заходящим солнцем. Солдат, ведущий на 
расстрел доверчивого монгола, монтируется с грязью, густым потоком заполняющей 
экран.
       И режиссёр, и его постоянный сотрудник — оператор Анатолий Головня — 
показали себя замечательными мастерами композиции кадра.
       Вершиной фильма стал финалураган, символизировавший очистительный вихрь 
революции. Он мчит комья, щепки, мусор, с корнем вырывает деревья. Вся степь 
покрывается стремительно скачущими всадниками. Баир ведёт их за собой.
       Оригинальное и мощное завершение сюжета дало фильму ещё одно название — 
«Буря над Азией» (под таким названием картина демонстрировалась на зарубежном 
экране).
       При выходе фильма «Потомок Чингисхана» на советский экран возникли 
некоторые разночтения в его трактовке и оценке. Но критические наскоки 
оказались незначительным эпизодом на фоне общего успеха фильма — успеха, 
предопределённого эмоциональной силой самого поэтического рассказа о революции 
в степях Монголии.
       Триумф ожидал пудовкинский фильм и за рубежом.
       Русских в Париже особенно поразил Валерий Инкижинов. Быть может, 
эмигранты особенно остро ощущали незащищённость человека восточной культуры в 
западной среде, а фильм Пудовкина был отчасти и об этом.
       Многие немецкие газеты и журналы выступили с восторженными статьями о 
«Потомке Чингисхана». «Новый фильм Пудовкина „Буря над Азией“, — писала 
„Фоссише цайтунг“, — является шедевром, глубоким, волнующим и потрясающим 
событием». Герберт Ихеринг в «Берлинер берзенкурир» назвал картину советского 
режиссёра величайшим эпосом в истории кино.
       Борьба вокруг фильма шла во всех странах, куда он попадал. Пудовкин был 
приглашён в Голландию для выступления о «Потомке Чингисхана» и о советском 
кино в целом. Визу дали только после долгих хлопот и только на два дня.
       «Голландское правительство, — рассказывает Пудовкин, — категорически 
запретило мне говорить перед открытым собранием. Поднялся огромный скандал. 
Дело дошло до протеста в парламенте. Мне пришлось всётаки выступать только 
перед членами „Лиги“».
       Ещё сложнее было организовать показ фильма в Лондоне. «Англичане, — 
рассказывал режиссёр по возвращении на родину, — предложили за „Потомка“ 
большие деньги, но им его не продали. Впоследствии оказалось, что они хотели 
купить негатив с тем расчётом, чтобы его… просто запечатать и не пускать на 
рынок».
       Но остановить фильм Пудовкина в его триумфальном шествии по экранам мира 
или хотя бы умалить его славу и влияние не удалось. И когда через двадцать лет 
озвученный фильм вновь вышел на экраны, его ожидала столь же восторженная 
встреча, как и в первые годы его демонстрации.
      
 «НОВЫЙ ВАВИЛОН» 
      
       «Ленсовкино», 1929 г. Авторы сценария и режиссёры Г. Козинцев и Л. 
Трауберг. Оператор А. Москвин. Художник Е. Еней. Композитор Д. Шостакович. В 
ролях: Е. Кузьмина, П. Соболевский, Д. Гутман, С. Магарилл, С. Герасимов, В. 
Пудовкин, Я. Жеймо, А. Арнольд, О. Жаков, А. Заржицкая, С. Гусев, Е. Червяков, 
А. Костричкин, Л. Семёнова и др. 
       
      ФЭКС (Фабрика эксцентрического актёра) — так необычно назывался 
творческий коллектив, организованный в начале 1920х годов молодыми режиссёрами 
Григорием Козинцевым и Леонидом Траубергом.
       «Фэксы» искали свои, самостоятельные пути к новому искусству. Первый же 
спектакль коллектива, который в афише был назван «электрификацией Гоголя», — 
озорная переделка «Женитьбы» — вызвал скандал.
       Среди зрителей оказался заведующий литературным отделом «Севзапкино» 
Адриан Пиотровский. Он пригласил Козинцева и Трауберга к себе на кинофабрику. 
Вместе с ними перешли в кино и артисты мастерской — Я. Жеймо, Е. Кузьмина, О. 
Жаков, П. Соболевский…
       «Фэксы» начали с эксцентрической комедии «Похождения Октябрины», 
вышедшей на экран в 1924 году. Козинцев с Траубергом снимали фильмы разных 
жанров: «Чёртово колесо», «Шинель» по Гоголю, «С.В.Д.» («Союз Великого Дела») и,
 наконец, «Новый Вавилон», рассказывающий о Парижской Коммуне.
       Леонид Трауберг много лет спустя говорил в интервью: «На мой взгляд, 
„Новый Вавилон“ шёл от трех вещей. Вопервых, мы начали писать этот сценарий, 
увлечённые Золя. Вся атмосфера и сюжетика оттуда. А значит, это и близость к 
первому поколению импрессионистов. И соответствующие портреты людей. Оператору