того, чтобы влиять на него в смысле отказа от его убежденности: ведь 
оригинальность не часто встречается у нас».
      Писатель Теофиль Готье с Салона 1839 года дал такой отзыв о Коро:
      «Все его пейзажи похожи один на другой, однако никто его за это не 
упрекает.
      Все любят эту зелень Элизиума, сумеречное небо, это воплощение античной 
Темпы, долины древних богов, где с отблеском зари на челе, подошвами утопая в 
росах, блуждает вдохновенная греза художникапоэта. Картины Коро подернуты 
серебристой дымкой, словно утренний беловатый туман стелется по лужайке. Все 
зыблется, все плывет в таинственном свете: деревья рисуются серыми массами, где 
не различить листьев и сучков, но от деревьев Коро веет свежестью ветра и 
жизнью».
      Но до победы еще далеко. В Салоне 1840 года Коро выставлял «Монаха», 
«Бегство в Египет» и пейзаж, известный как «Пастушок». Эта выставка была 
решающей в его карьере. Критика смягчилась: картины были извлечены из катакомб. 
Готье, Планш и Жанен поместили хвалебные отзывы в прессе. За «Пастушка» Коро 
получил 1500 франков и высказал пожелание, чтобы эта вещь была передана 
Руанскому музею. Но отец Коро попрежнему был искренне убежден в том, что его 
сын только «забавляется» живописью.
      Справедливости ради надо сказать, что «салонные» картины Коро, и в 
особенности «исторические» и «мифологические» пейзажи, – наиболее слабая часть 
его творчества, однако и они свидетельствуют об оригинальном таланте. 
Несомненной удачей Коро в «мифологическом» жанре была картина «Гомер и пастухи»,
 выставленная в Салоне 1845 года, ее отметил Ш. Бодлер.
      В Салоне 1846 года художник выставляет единственную картину этого года, 
которая называлась «Лес в Фонтенбло». Популярность Коро растет. Бодлер и 
Шанфлери поддерживают его в прессе.
      В 1846 году Коро получил орден Почетного легиона. Только тогда его семья, 
четверть века игнорировавшая его работу, начала чтото понимать. Отец говорил, 
что пора давать Камилю побольше денег, а Камиль уже стал седеть!
      После революции демократические художественные круги привлекают Коро к 
устройству Салона 1848 года. Признание его художниками выражается также и в том,
 что Коро был выбран членом демократического жюри Салона. В 1849 году известный 
теоретик реализма Ж. Шанфлери писал: «Молодость чтит его. Имя Коро популярно и 
в наши дни, это тем более странно, что Коро единственный великий французский 
пейзажист». Но это совсем не означало ни славы, ни заказов. Картины Коро 
попрежнему никто не покупал.
      «С пятидесятых годов, помимо "исторических" и "мифологических" картин, 
Коро изредка писал для Салона и пейзажи Франции, – отмечает Е.М. Гайдукевич. – 
Для таких пейзажей Коро задолго до импрессионистов применял метод многократных 
этюдов. Смысл его в том, чтобы писать один и тот же мотив при различной погоде, 
в разное время дня и т.д.»
      В великолепной серии этюдов порта ЛаРошель Коро намного опередил свое 
время. Один из них – «Вход в порт ЛаРошель», по свидетельству его учеников 
Бризара и Комера, Коро писал 10–12 дней в одни и те же часы. На старых башнях, 
стоящих у входа в бухту, уловлен тончайший световой эффект – косые лучи солнца 
окрашивают серый камень всеми оттенками лилового, палевого и желтого. Мазки 
жидкой и прозрачной краски, которыми написаны свет и тени, становятся густыми и 
плотными, когда художник пишет почву и здания В картине «Порт ЛаРошель», 
написанной для Салона 1852 года, художник стремился передать настроение, 
близкое безмятежности и ясности Лоррена, которого очень любил. Он старается 
поэтому избавиться от всего преходящего, изменчивого в природе. В картине нет 
того, что ему так удавалось в этюдах – трепещущего света, движения облаков и 
скользящих теней. Все как бы застыло. Для того чтобы запечатлеть некую «вечно 
прекрасную и неизменную природу», как того требовали по его представлению 
картины, удостоенные выставок, Коро изменял и живописную технику: более 
тщательно выписывал детали, сглаживал поверхность лессировками.
      В шестидесятые годы Коро создает ряд глубоко поэтичных произведений: 
«Воспоминание о Мортефонтене», «Утро», замечательную серию пейзажей Манта. В 
лучших своих работах художник тонко передает различное состояние природы: 
бурную и ветреную погоду («Порыв ветра», середина 1860х – начало 1870х годов),
 просветление после дождя («Воз сена», 1860е годы), холодный и пасмурный день 
(«Колокольня в Аржантее», 1858–1860), теплый и тихий вечер («Вечер», 1860).
      Художник никогда не гонялся за новизной мотивов, утверждая, что 
«пейзажист мог бы писать шедевры, не покидая холмов Монмартра». «Ведь в природе,
 – говорил Коро, – не бывает двух одинаковых минут, она всегда изменчива, 
соответственно с временами года, со светом, с часом дня».
      К художнику приходит успех, и, наконец, его картины стали покупать, 
причем так активно, что Коро едва успевал их копировать. Неудивительно, что 
композиции стали повторяться и становились неким штампом.
      Работы Коро семидесятых годов, такие как «Мост в Манте» (1868–1870), 
«Облака над ПадеКале» (1870), «Башня в Дуэ» (1871), свидетельствуют о 
попытках работать в старой манере и одновременно обращаться к новым темам и их 
новой живописной интерпретации, близкой поискам импрессионистов.
      Как портретист Коро был «открыт» только после смерти. Бернхейм де Виллер 
подсчитал, что Коро написал 323 картины с фигурами. Художнику позировали 
преимущественно его друзья и родственники.
      Е.Д. Федотова пишет: «В своих лучших портретах ("Девушка, расчесывающая 
волосы", 1860–1865; "Женщина с жемчужиной", 1869; "Читающая пастушка", 
1855–1865; "Клер Сеннегон", 1840; "Дама в голубом", 1874), как и в пейзажах,