любовники» (1916), «Зеркало» (1915), «Портрет Беллы в белом воротничке» (1917).
      В ноябре 1917 года Шагалы вернулись в Витебск. Художник воспринял 
революцию, прежде всего, как установление национального равенства, открывающее 
неограниченные возможности культурного возрождения народа.
      В августе 1918 года Шагал получил мандат «уполномоченного по делам 
искусств г. Витебска и Витебской губернии». В Витебске, по словам А. Эфроса, 
Шагал «посвоему делал революцию. Он был там кусочком новой власти». Шагал 
организовал музей и народное художественное училище, в котором преподавали Ю. 
Пэн, М. Добужинский, И. Пуни и К. Богуславская, а затем К. Малевич.
      В течение двух лет он был комиссаром искусства, а затем его «сверг» К. 
Малевич. Автор знаменитого «Черного квадрата» обвинял Шагала, что он 
всегонавсего «неореалист», что он все еще возится изобретением какихто вещей 
и фигур, тогда как подлинное «революционное» искусство должно быть 
«беспредметным».
      «Живописные произведения Марка Шагала, созданные в 1918–1921 годах, 
пронизаны духом романтической идеальности мира, – пишет А.А. Каменский. – В них 
торжествует чудо, все они так или иначе приобщены к неким высшим силам, 
врывающимся в обычный ход жизни и решительно преобразующим ее.
      Своего рода эпиграфом к такому образносимволическому строю может служить 
большое полотно "Видение" (1917–1918)».
      Шагал говорил, что она появилась благодаря странному сну:
      «Меня одолевали сны. Квадратная, пустая комната. В углу одинокая постель, 
где сижу я. Темно.
      Вдруг разверзся потолок и крылатое существо с шумом и грохотом спустилось 
вниз, наполняя комнату движением и облаками. Шелест влекущихся крыльев. Я 
понимаю: ангел! Не могу открыть глаза, становится слишком светло и лучисто. 
Пошарив всюду, он поднялся к прорези в потолке, унося с собой весь свет и 
голубой воздух.
      Снова стало темно. Я проснулся.
      Моя картина "Видение" вызвана этим сном».
      Переехав из Витебска в Москву в 1920 году, Шагал писал декорации для 
гоголевских постановок: «Ревизор», «Женитьба», «Игроки». В течение года 
художник преподавал рисование в детских колониях «Малаховка» и «III 
Интернационал».
      Летом 1922 года художник направился в Берлин, чтобы узнать об участи 
своих произведений, оставленных на Западе. Вернуть удалось ему меньше десяти 
работ. То же произошло в Париже. В Берлине Шагал овладел новыми видами техники 
– офортом, сухой иглой, ксилографией.
      «В 20е парижские годы Шагалживописец живет на проценты с Витебска, – 
считает Б. Зингерман. – Об этом периоде творчества художника Лионелло Вентури 
деликатно говорит, что никогда еще его искусство не было таким чарующим, хотя, 
может быть, оно стало менее глубоким. С этих дивных по своей колористической 
утонченности "парижских" полетов вокруг и около Эйфелевой башни начинается 
открыточный, отдыхающий, хотя и попрежнему прелестный, праздничный – еще более 
праздничный – Марк Шагал. В этих вещах чувствуется и умиротворенность художника,
 переводящего дух после российских потрясений, и порою глубоко скрытая 
растерянность: правда, она искупается более изысканным, чем прежде, колоритом. 
Спасаясь от упадка духа, риторики и повторений, Шагал дарит свою заветную тему 
циркачам. Отныне, с парижских 20х годов они становятся постоянными спутниками 
его праздничного искусства. Совсем иной масштаб. Другой эмоциональный накал. То 
взмывали в поднебесье витебские провинциалы. А то – профессионалы, мастера 
арены, воздушницы и ловиторы, кувыркающиеся на трапеции под куполом цирка».
      С 1923 года Шагал вновь в Париже, где вошел в европейскую художественную 
элиту. По заказу А. Воллара художник проиллюстрировал «Мертвые души» Гоголя 
(1923–1927 годы), затем исполнил иллюстрации к «Басням» Лафонтена (1927–1930 
годы).
      В двадцатые–тридцатые годы художник много путешествовал по Франции, жил в 
Нормандии, Бретани, Лангедоке, Савойе и других провинциях, где были созданы 
многочисленные работы, вдохновленные французской природой (гражданство своей 
«второй родины» Шагал принял в 1937м).
      А.С. Шатских пишет:
      «В 1931 году Шагал совершил путешествие по Сирии и Палестине, связанное с 
новой работой для Воллара. Иллюстрации к Библии (66 офортов в 1930–1939 и 39 
офортов в 1952–1956 годы) стали фундаментом огромного цикла, над которым 
художник работал почти всю жизнь: большое число гравюр, рисунков, картин, 
витражей, шпалер, керамических скульптур, рельефов, вдохновленных Библией, 
составили в итоге колоссальное "Библейское послание" Марка Шагала.
      В 1933 году произведения мастера были публично сожжены в Мангейме по 
приказу Геббельса. Гонения на евреев в фашистской Германии, предчувствие 
приближающейся катастрофы окрасили произведения Шагала в апокалиптические тона: 
в предвоенные и военные годы одной из ведущих тем его искусства стало распятие 
("Белое распятие", 1938; "Распятый художник", 1938–1940; "Мученик", 1940; 
"Желтый Христос", 1941; и др.)».
      Горящий Витебск служил фоном для многочисленных композиций Шагала с 
умирающим на кресте мученикомземляком.
      «Ничего не поделаешь, – говорил А. Бенуа – антипод Шагала, посетив 
парижскую выставку Шагала в 1940 году. – Это то искусство, которое как раз мне 
должно претить в чрезвычайной степени. Это то, что во всех других сферах жизни 
я ненавижу (я еще не разучился ненавидеть), с чем я, несмотря на всю свою 
душевную усталость, еще не могу примириться, и все же это пленит, я бы даже