"Отрок Варфоломей" и целый ряд последующих, создавших из меня художника, каким 
остался я на всю последующую жизнь».
      В 1888–1889 годах Нестеров создает «Пустынника». «…По безлюдному берегу, 
опираясь на резную палку, медленно, осторожно переступая обутыми в лапти ногами,
 идет согбенный годами старичок, – пишет С.Н. Дружинин. – Поздняя северная 
осень. Вокруг разлита тишина. Спокойна светлая гладь воды, отражающая дальний, 
подернутый дымкой лес. А здесь, впереди – одинокая иглистая елочка, ветка 
покрасневшей рябины, да нежнозеленые запоздалые травинки, которые коегде 
пробиваются сквозь побуревший покров топкого берега. В этой картине художник 
передал нам свое светлое, благостное, умиротворенное чувство, рожденное так 
знакомой ему и так им любимой русской природой».
      Картина ясно говорила о появлении в русской живописи нового, интересного, 
значительного, своеобразного мастера. Нестеров отправил картину на Семнадцатую 
передвижную выставку, где он впервые участвовал в качестве экспонента, но еще 
до вернисажа картину приобрел Третьяков.
      На вырученные за картину деньги в мае 1889 года Нестеров едет за границу, 
изучает великих мастеров прошлого в городах Италии, а также в Париже и Дрездене.
 Сильное впечатление произвели на него итальянские мастера XV века: Фра Беато 
Анжелико, Сандро Боттичелли, Филиппо Липпи. Его поразила прежде всего их 
необыкновенная духовность: «Сила их – есть сила внутренняя… Внешний же вид 
настолько первобытен и прост, что разве и поражает чем – это необыкновенной 
наивностью».
      Вернувшись, он поселяется в деревне недалеко от Абрамцева и приступает к 
работе над новой картиной – «Видение отроку Варфоломею» (1889–1890).
      Рассказывая о том, как создавалась картина «Видение отроку Варфоломею», 
Нестеров говорил: «Она писалась как легенда, как стародавнее сказание, шла от 
молодого пораненного сердца, была глубоко искренна…»
      При всей условности сюжета пейзаж «Варфоломея» конкретен, он отмечен 
тонкими исканиями в области колорита, светлой и нежной мелодией цвета. Ему, так 
же как и другим лучшим пейзажам художника, присуще проникновенное чувство 
родного, национальнорусского.
      «Видение отроку Варфоломею» при своем появлении на Передвижной выставке 
1890 года вызвало самые противоречивые суждения. Мнения о ней, вспоминал 
Нестеров, резко разделились, одни горячо ее приветствовали, но многие из 
«старших членов Товарищества», к которым примкнул и Стасов, высказывались 
против картины, усмотрев в ней отступление от реалистических методов 
изображения.
      В девяностые годы Нестеров создал еще несколько полотен, посвященных 
Сергию Радонежскому. Но все они гораздо слабее первого.
      С начала девяностых годов начинается длительный период, когда Нестеров в 
основном занимался храмовой живописью. Пятнадцать лет провел художник на лесах 
различных церквей и соборов. По его эскизам выполнены росписи Владимирского 
собора в Киеве (1890–1895), где Нестеров выступил прямым продолжателем В.М. 
Васнецова, мозаики и иконы церкви Спаса на крови в Петербурге (1894–1897), 
росписи церкви храма Александра Невского в Абастумани (1902–1904), храма 
МарфоМариинской обители в Москве (1908–1911). Эти декоративные ансамбли – 
образцы не только православной эстетической традиции, но и своеобразного 
«церковного модерна». В образах нарастает лирическое начало, иконность 
сменяется психологической драмой. Нестеров, по словам В.В. Розанова, «пишет не 
Христа», а «как человек прибегает к Христу».
      Сам Нестеров довольно критически оценивал свои церковные росписи: «Может, 
мои образа и впрямь меня съели, ну быть может, мое "призвание" не образа, а 
картины – живые люди, живая природа, пропущенная через мое чувство, словом – 
"опоэтизированный реализм"».
      Под влиянием романов МельниковаПечерского, посвященных заволжским 
старообрядцам, Нестеров решил, по его собственным словам, «написать красками 
роман, роман в картинах…». Художник написал три из пяти задуманных «глав» 
романа – картины «На горах» (1896), «Великий постриг» (1897–1898) и «На Волге» 
(1905).
      По поводу первой из них были сказаны им программные, по сути дела, слова: 
«Связь пейзажа с фигурой… одна мысль в том и другом, способствуя цельности 
настроения».
      «Именно эта цельность, присущая всем трем работам, гармония действия и 
среды, в которой это действо происходит, органическая живописность снимают с 
картинысюиты налет прямой повествовательности, заставляют воспринимать их не 
как прозаические произведения, несмотря на явно выступающую в них фабулу, а как 
лирические стихотворения, – пишет А.А. Русакова. – В дальнейшем, не желая 
расставаться с темой женской души, Нестеров создал ряд небольших картин, 
пронизанных чисто русской "любовьюжалостью" к их героиням, – "Думы", "Усталые",
 "Лето"».
      25 сентября 1898 года художник был избран академиком живописи. В июле 
1902 года Нестеров вступает в брак второй раз. Его избранницей становится 
Екатерина Петровна Васильева. Жениху – сорок лет, невесте – двадцать два. «Она 
действительно прекрасна, высока, изящна, очень умна, по общим отзывам дивный, 
надежный, самоотверженный человек», – писал о ней Михаил Васильевич. В 1904 
году рождается дочь Анастасия, прожившая совсем недолго. В 1907 году у 
Нестеровых появляется сын Алексей.
      «1900–1910е годы – один из самых ярких, интересных и в то же время 
противоречивых периодов в творчестве Нестерова, – пишет Н.П. Шарандак. – В его 
произведениях появились новые черты, которые станут характерными для