Бродского, помог сделать первые шаги за границей, както обустроиться.
      Свою вторую родину Бродский обрел в США, где почти в течение 24 лет он 
работал преподавателем в американских университетах, сначала в Большом 
Мичиганском и Колумбийском, НьюЙоркском, в Квинсе – колледж (НьюЙорк), а в 
1980 г. принял постоянную профессорскую должность в «Пяти колледжах» в 
Массачусетсе.
      Опыта преподавания у Бродского не было никакого. До отъезда из СССР он не 
только никогда не преподавал и не учился в университете, но даже и среднюю 
школу не окончил. Все свои колоссальные энциклопедические знания Бродский 
приобрел путем самообразования.
      Американские студенты в большинстве своем имели поверхностное 
представление о европейской культуре и литературе, с чем невольно приходилось 
мириться американским профессорам. Но Бродский был не таков. С первых же 
занятий он предлагал своим слушателям восполнить пробелы в знаниях как можно 
быстрее, причем делал это в настойчивой форме. Одна из студенток Бродского 
вспоминала: «В первый день занятий, раздавая нам список литературы для 
прочтения, он сказал: «Вот чему вы должны посвятить жизнь в течение двух 
следующих лет»». Список открывался «Бхагавадгитой», «Махабхаратой», 
«Гильгамешем» и Ветхим Заветом. Далее шел перечень 130 книг, включавший в себя 
Блаженного Августина, Фому Аквинского, Лютера, Декарта, Спинозу, Паскаля, Локка,
 Шопенгауэра, Данте, Петрарку, Боккаччо, Рабле, Шекспира, Сервантеса и т. д. 
Отдельным был список поэтов двадцатого века, который открывался именами 
Цветаевой, Ахматовой, Мандельштама, Пастернака, Хлебникова, Заболоцкого.
      Занятия у Бродского были уроками медленного чтения текста. Глубина 
прочтения Бродским любого произведения была поразительной. Если он разбирал, 
допустим, стихотворение Пушкина, то к разговору о строке, строфе, образе или 
композиции привлекал тексты Овидия, Цветаевой или Норвида, а если Бродский 
читал Томаса Харди, то сопоставления могли быть с Вергилием, Пастернаком или 
Рильке. Причем поэтические тексты Бродский читал по памяти, даже без шпаргалки, 
удивляя слушателей своей поэтической эрудицией. Он блестяще знал и любил 
англоамериканскую поэзию, умел завораживать американских студентов, разбирая 
тонкости англоязычной поэзии. Но при всей доброжелательности заниматься у 
Бродского было трудно изза чрезвычайно высоких требований. Студенты, как ни 
странно, не бунтовали и прощали Бродскому то, что другим преподавателям не 
сошло бы с рук. Бродский любил преподавать и не оставил преподавательской 
деятельности даже тогда, когда финансовые проблемы отпали и деньги перестали 
интересовать: «Мне нравится преподавать, читать лекции».
      В 1990 г. Бродский в Стокгольме сочетался браком с Марией Содзани, в июне 
1993 г. у них родилась дочь – Анна Мария Александра, названная так в честь Анны 
Ахматовой, Марии и Александра Бродских – родителей поэта.
      Но не только преподавательская, а главное, поэтическая судьба 
Бродскогоизгнанника сложилась за границей тоже благополучно – его много 
печатали, критика никогда не обходила его своим вниманием.
      Бродский, превосходно владея английским языком, пользовался им в своей 
эссеистике, но не изменил призванию русского поэта, продолжателя традиций 
Мандельштама, Цветаевой и Ахматовой. Слава Бродского год от года росла, 
регулярно выходили и переводились на иностранные языки сборники его 
русскоязычных стихов. Пытался он писать стихи и на английском, но неудачно. 
Зато его первый англоязычный сборник эссе «Less than one» («Меньше единицы») 
(1986) получил в США премию как лучшая критическая книга года, а в Англии был 
признан «лучшей прозой на английском языке за последние несколько лет».
      В противоположность большинству сверстниковпоэтов Бродский почти всегда 
отталкивался от социальной поэзии, утверждая приоритет эстетического даже пред 
этическим (позиция более западная, чем русская). Для Бродского поэзия – сугубо 
частное дело, позволяющее человеку сохранить «лица необщее выраженье» (цитата 
из Е.А. Баратынского, которого Бродский называл великим). Самому же Бродскому 
поэт мыслится «средством языка к продолжению своего существования. Язык же… к 
этическому выбору не способен» (Нобелевская лекция).
      Бродский както говорил М.Б. Крепсу: «Язык – это важнее, чем Бог, важнее, 
чем природа… для нас как биологического вида». В качестве наиболее значимых для 
него поэтов в своей Нобелевской лекции Бродский назвал О.Э. Мандельштама, М.И. 
Цветаеву, А.А. Ахматову, американца Р.Л. Фроста (1874/1875–1963) и англичанина 
У.Х. Одена (1907–1973).
      Поэзия Бродского достаточно рационалистична, хотя ранние его произведения 
более эмоциональны и мелодичны, чем поздние, многочисленные поэтические 
ассоциации порождены огромной эрудицией поэта. В своем стремлении к 
«нейтрализации» тона поэзии Бродский соединял высокое и низкое, смешивал иронию 
и лиризм, придавал поэзии большую информативную насыщенность и событийность. 
Врожденное понимание специфики родного языка и знание мировой культуры 
позволили Бродскому в своей поэзии органично соединить глубокий лиризм и 
философичность русской традиции с событийной масштабностью западной и 
американской традиции, что и сделало его поэзию уникальной.
      Форма стихов Бродского часто подчеркнуто нетрадиционна. Хотя немало у 
него случаев обращения к классическим размерам, но едва ли не больше всех своих 
современников он прибегал к тактовику, а также к дольнику, любил всякого рода 
стихотворные вольности. Вместе с тем он был чрезвычайно изобретателен в 
строфике, которая в современной поэзии, надо сказать, весьма упрощена. У 
Бродского, особенно позднего, – обилие переносов, «спотыкающийся» синтаксис, 
стих может завершаться союзом или частицей, становящимися ударными, попадающими 
на рифму. Сами же рифмы Бродского обнаруживают некоторое сходство с рифмами В.В.