Филиппу удалось достигнуть поразительных результатов Еще в 346 году до Р. X. он 

был избран членом Дельфийско-Фермопильской амфиктионии и стал арбитром в спорах 

между греческими народами. Это дало царю возможность представить борьбу с его 
противниками в Греции как "священную войну", которую он ведет по поручению 
амфиктионов.

И все же Демосфену удалось не только посеять недоверие к Филиппу, но и создать 
сильный антимакедонский блок, разрушить который мирным путем было невозможно. 
Оставался лишь один путь - война. В августе 338 года до Р. X. при Херонее в 
Беотии состоялось грандиозное сражение между войсками Филиппа и Греческой 
союзной лигой, созданной Демосфеном. В результате союзная лига была разбита.

Достигнув своей цели, македонский царь обращался с побежденными врагами с 
благоразумной умеренностью, без ненависти и страсти Когда друзья советовали ему 

разрушить Афины, которые так долго и упорно ему противодействовали, он отвечал: 

"Боги не хотят, чтоб я разрушил обитель славы; для славы только и сам тружусь 
беспрестанно". Он выдал афинянам всех пленных без выкупа и, в то время как они 
ожидали нападения на свой город, предложил им дружбу и союз. Не имея другого 
выхода, афиняне приняли это предложение, то есть они вступили в союз, который 
признал гегемонию за царем Македонии. Входившие в Греческую союзную лигу фиван-
цы были наказаны за свою измену; они принуждены были снова принять в свой город 

300 граждан, изгнанных ими, удалить из своих владений врагов Филиппа, поставить 

его друзей во главе управления и взять на себя содержание македонского 
гарнизона 
в Кадмее, который должен был наблюдать не только за Фивами, но и за Аттикой и 
всей Средней Грецией.

I

ФИЛИПП II

29

Греческие города по предложению Филиппа заключили между собой вечный мир. Этот 
мир давал каждому из них автономию, исключал любую войну между полисами в 
будущем и гарантировал от насильственных политических переворотов, независимо 
от 
того, будет власть демократической или олигархической. Для соблюдения договора 
был создан совет - синедрион, созывавшийся в Коринфе регулярно, а также, если 
возникала необходимость, и на внеочередные заседания. В синедрион входили 
представители городов-государств и областей Синедрион имел право судить 
нарушителей мирного договора и обсуждать все панэллинские дела. Для проведения 
в 
жизнь военных решений, принятых синедрионом, участники его заключили симмахию 
(нечто вроде военного соглашения) и избрали "навечно" гегемоном македонского 
царя, который стал главнокомандующим объединенных союзных контингентов Он имел 
право собирать и в каждом случае определять размеры ополчения, а также вносить 
различные проекты и назначать внеочередные заседания синедриона.
В действительности союз и синедрион были беспомощны, не имея исполнительной 
власти. Эта власть навечно принадлежала македонскому царю. Правда, он ничего не 

предпринимал без решения синедриона, но и тот без Филиппа тоже ничего не мог 
сделать. Но Филипп всегда мог рассчитывать в синедрионе на большинство, 
поддерживающее его планы, так как множество мелких государств и горных племен 
находилось в зависимости от Македонии. Теперь против воли царя в Элладе уже не 
могли начаться какие-либо военные действия или произойти мятежи и перевороты.
Таково было устройство Коринфского союза, названного так по месту заседаний 
синедриона. В союз вошли все греческие государства, кроме Спарты. Она одна 
воздержалась как от войны с Филиппом, так и от участия в союзе. Македонский 
правитель, проявив мудрую терпимость, не возражал против изоляционистской 
политики Спарты.
"Филипп был великим мастером политической игры, - считает Ф. Шахермайр, - он 
никогда не ставил на карту все ради победы и предпочитал развязать тот или иной 

узел, а не рубить с плеча. Он напоминал гомеровского Одиссея и как хороший воин,
 
и как мастер хитросплетенной интриги. Недаром его отрочество прошло в Фивах. 
Став царем, он одолел греков острым умом и их же оружием. Будучи блестящим 
психологом, Филипп искусно сглаживал все шероховатости, поддерживал друзей, 
склонял на свою сторону колеблющихся и таким образом обманывал противника. Ни 
один политик не владел до такой степени искусством принципа йтйе е1 ипрега, не 
умел столь виртуозно использовать пропаганду, обман, отвлекающие маневры. Он 
ловко и гибко приноравливался к ситуации, будучи то простодушным, то хитроумным,