гуманным или жестоким, скромным или величественным, сдержанным или 
стремительным. Иногда Филипп делал вид, что отказался от своих намерений, но на 

деле просто ждал подходящего момента. Он мог казаться безучастным, но в 
действительности скрывал свои намерения. Он всегда точно рассчитывал действия 
противника, в то время как последний никогда не мог предугадать его планов. 
<...>
Дипломатической ловкости Филиппа соответствовали его внешняя привлекательность 
и 
личное обаяние. В определенном отношении его можно было назвать светским 
человеком, которого трудно было застать врасплох. В нем было что-то от ионийцев 

и что-то от деятелей Ренессанса, и только какое-то рыцарство выдавало в нем 
македонянина. Филипп слыл
30

100 ВЕЛИКИХ ДИПЛОМАТОВ

блистательным оратором, острота и блеск его ума вызывали восхищение. Он был 
остроумен с греками, обходителен с женщинами, а в сражениях увлекал всех за 
собой. Во время пиров Филипп умел вовремя пустить в ход шутку. Однако он всегда 

оставался верен себе. При всех перипетиях своей политики Филипп никогда не 
забывал о великих примирительных целях, служил им, добиваясь их разрешения, 
отличаясь при этом трудолюбием, прилежанием, терпением, настойчивостью и в то 
же 
время молниеносной реакцией".

Македония благодаря личной унии стала наконец частью греческого мира, не 
утратив 
при этом своей самобытности; перед Элладой же надо было поставить новые 
заманчивые задачи. Чтобы как можно скорее укрепить гегемонию и всех привлечь на 

свою сторону, Филипп решил поставить перед Коринфским союзом цель: начать войну 

во имя отмщения за обиды, нанесенные грекам их старинными кровными врагами - 
персами.

Причиной войны не следует считать военный конфликт Македонии с Персией. Успеху 
похода должны были способствовать религиозные мотивы: возмездие за разрушение 
святилищ богов, совершенное персами в 480 году до Р. X. Это подходило Филиппу, 
разыгрывавшему роль блюстителя священных прав, которую он играл еще в Фокидскую 

войну. Македоняне поклонялись тем же богам, что и греки, и, таким образом, 
повод 
для войны даже сближал два народа. В этом заключалась психологическая тонкость 
мотивировки похода, предложенной Филиппом.

Как и следовало ожидать, Коринфский союз согласился с Филиппом и вынес решение 
об объявлении войны Более того, он назначил гегемона Филиппа стратегом-
автократором этого похода, то есть его наделили полномочиями, далеко выходящими 

за рамки чисто военного руководства, и предоставили свободу судебных и 
внешнеполитических решений, которые в иных обстоятельствах находились в ведении 

синедриона. Это, впрочем, и не могло быть иначе, ибо Филипп как царь македонян 
и 
так принимал самостоятельные решения. В конечном счете греки развязали руки 
полководцу, считая, что речь идет не о внутригреческих делах, а о покорении 
чужой державы.

В 337 году до Р. X. была объявлена война. Год спустя Парменион начал 
наступление. Но сам Филипп не успел отправиться в поход во главе объединенного 
войска эллинов и македонян: его поразил кинжал мстителя. Что же произошло9

По своей природе Филипп был склонен к полигамии. Злые языки говорили, что все 
его свадьбы были связаны с очередными войнами. Историк Сатир, античный 
Лепорелло, насчитывает семь жен Филиппа, однако не все браки последнего 
считались одинаково законными.

На третьем году правления Филипп заключил свой четвертый брак, имевший огромные 

последствия как для Македонии, так и для всего мира. Филипп женился на дочери 
эпирского царя, к тому времени осиротевшей.

В середине 340-х годов до Р. X власть в Молосии оказалась в руках ставленника 
Македонии Александра, брата Олимпиады. Чтобы привязать царство молоссов к 
Македонии политически, Филипп в 342 году до Р. X. передал под власть Александра 

греческие полисы, расположенные на эпирском побережье Адриатики, что было,