а представлен как нечто определенное и понятное, то 
в «Атхарваведе» («Веде заклинаний») дается своеобразный скептический анализ 
этого гимна и самой идеи вселенского человека, человекомира. Вопросы следуют 
один за другим:
      «Кто создал пятки Пуруши? Кто – мясо? Кто – лодыжки? Кто красивые пальцы? 
Кто – отверстия? Кто – части тела, [что] посредине? Кто – опору?
      Сколько богов? Кто из них сотворил грудь и спину Пуруши? Кто [соединил] 
грудь и тело? Кто [создал] локти? Кто – плечи? Кто – ребра?…»
      После перечисления материальных частей следует переход к духовным 
качествам, чувствам:
      «Приятное и неприятное, сон, страх, утомление, радость и блаженство – 
откуда это у сильного Пуруши?
      Страдания, нужда, гибель, незнание – откуда они у Пуруши? Успех, благо, 
удача, богатство, знание – откуда?
      Кто дал ему облик? Кто – рост, имя, движение?…»
      Возникают все новые и новые вопросы. Среди них: Откуда смерть? Откуда 
бессмертие? Кто предопределил его жизнь? Чем очертил он небо? Кто вложил в него 
мысль? Ответ на подобные вопросы один: будучи брахманом и став знатоком вед, 
можно постичь все это.
      Однако в дальнейшем оказывается, что и этого еще недостаточно. Начинается 
серия новых многочисленных вопросов: В каком его члене находится земля? В каком 
его члене содержится пространство? В каком его члене находится небо? Куда 
стремится пылающий огонь? Куда – дующий ветер? В чем все живое познает миры? 
Где сущее и несущее?
      Ответ вновь дается в неопределенной форме: «Те, кто знает в Пуруше Брахму,
 знают [и] высшее божество. И тот, кто знает высшее божество, и тот, кто знает 
Праджапати, знают высшего Брахму…» Создается впечатление, что тут уместно 
выражение – «А бог его знает!» Во всяком случае вопросы, связанные с бытием 
Пуруши, порождают сомнение в том, что все они могут иметь определенный ответ. 
Впору спросить: а откуда известно о, Пуруше? Кто его видел? Кто рассказал о нем 
людям? В конце этого гимназаклинания дается ссылка на Индру, но и она мало что 
объясняет.
      В космогоническом аспекте Пуруша, представленный как вселенский человек, 
человекомир, заставляет вспомнить идею, высказанную в античной Греции: человек 
– микрокосм, малое подобие космоса. В Индии обрела популярность по сути та же 
идея: космос – мегачеловек, огромнейшее подобие человека. Иначе говоря, во 
Вселенной изначально присутствуют жизнь и разум, наряду с материей, движением, 
пространством, временем, энергией, вечностью.
      Впрочем, в Индии одновременно высказывались, как мы уже убедились, самые 
различные представления о происхождении и структуре мира, включая ссылки на 
Неведомое или неопределенное. Этим мыслители древности существенно отличались 
от создателей современных научных космогонии, склонных к выработке «единственно 
верного» учения (не проявляется ли таким образом единообразие, а другими 
словами, стадность мышления?).
      В Упанишадах образ Пуруши приобретает поистине вселенские масштабы и 
необычайное величие. Если Атман, индивидуальная душа, конкретное сознание, 
отождествляется с Брахманом, всеобщей душой, Вселенским Разумом, то Пуруша все 
более напоминает Единство, предстает как Всеединство:
      «Этот жародышащий, бессмертный Пуруша, состоящий из тела, – он поистине 
есть этот тман. Он бессмертен, он – Брахиндия ман, он – все это». В другом 
тексте: «Поистине у этого Пуруши два места пребывания: в этом и в том мире. 
Имеется третье соединяющее место: во сне».
      Правда, и тут древние мыслители избегли единомыслия. В одной из версий 
мир вначале был одним Атманом, и он стал создавать своими волей и разумом миры, 
а затем и «охранителей миров», для чего извлек из вод Пурушу и придал ему облик.
 Не исключено, что в этом случае автор имел в виду индивидуальное разумное 
начало, познающее мир – через Пурушу – и воссоединяющееся со вселенским разумом 
Брахмана.
      В «Катхаупанишаде» шаг за шагом приводит к этой мысли:
      
    Цель выше чувств,
    Мысль выше целей
    Рассудок выше мысли
    Великий Атман выше рассудка.
    Неявное выше великого,
    Пуруша выше неявного,
    Выше Пуруши нет ничего.
    Он – завершение, он – конечный путь.
      
      В Мундакаупанишаде сказано:
      «Как текущие реки исчезают в море, теряя имя и облик, так знающий 
[мудрец], отрешенный от имени и облика, приходит к божественному Пуруше, что 
выше высокого».
      Там же, но в другом гимне, высказана идея вечных круговоротов (одна из 
гениальных идей Вед – на все времена), которые при постоянном движении 
сохраняют цельность и единство: «Вот истина: Как равные друг другу искры 
тысячами возникают из пылающего огня, так, дорогой мой, разные творения 
возникают из непреходящего и вновь возвращаются в него.
      Пуруша божественен и бестелесен, он снаружи и внутри, нерожден, без 
дыхания и без мысли, чистый и выше, чем высшее непреходящее.
      Из него возникают дых