ем [этим]
      
      Значит ли это, что в Индии существовало представление о Едином (или 
Триедином) Боге? Вряд ли, если иметь в виду общественное сознание. Тем более 
что Веды (от слова, означающего «знание», «ведение») – памятник духовной 
культуры Древней Индии – состоит из огромного числа больших и малых сочинений, 
имеющих разный возраст и принадлежащих различным авторам. Они были созданы 
тричетыре тысячелетия назад и включили в себя, по всей видимости, устные 
предания еще более ранней поры, включая времена МохенджоДаро и Хараппы. Но 
установить их единую хронологию вряд ли возможно.
      Дело осложняется тем, что в Индии религиозные представления особенно 
тесно переплетались с философскими или даже «преднаучными». Даже само название 
– Веды – говорит о преобладании знаний, идей над художественными образами или 
религиозными представлениями (которые, безусловно, тоже относились к знаниям). 
Вот и приведенный выше гимн о Едином выглядит преимущественно философским.
      «В целом религия ведического периода, – писал С.А. Токарев, – отличается 
сравнительной простотой и несложностью. Центральный момент этой религии – 
принесение жертвы. Образы богов довольно многочисленны, и большинство их – 
олицетворения явлений природы… Вначале многие из них были, вероятно, племенными 
богами. Полное преобладание мужских божеств и почти отсутствие женских отражают,
 видимо, господство патриархального строя общества.
      В Ведах не упоминаются ни святилища, ни храмы. Жертвы приносятся или в 
доме, или на открытом воздухе, на особом жертвеннике. Не было, очевидно, и 
изображений богов. Эта сравнительно простая религия отражала переходный, 
родоплеменной общественный строй».
      Странно звучит в приведенной характеристике религии ведического периода 
утверждение о ее простоте. Такое мнение логичней всего оправдать 
приверженностью этого и многих других специалистов к идее прогресса, 
последовательного усложнения и перехода на более высокую интеллектуальную 
ступень всех культур, цивилизаций. Но допустимо ли считать простой религию, 
признающую множество богов, не выстроенных в четкие структуры? Их образы, как 
подчеркивает и сам Токарев, «нередко сливаются и легко переходят один в другой».
 Например, в гимне Сурье, олицетворяющему Солнце, подобные переходы создают 
чрезвычайно сложную картину:
      
    Взошел светлый лик богов, глаз Митры, Варуны [и] Агни;
    Заполнил небо и землю [и] воздушное пространство
    Сурья, душа движущегося и неподвижного.
    Сурья идет следом за сияющей богиней Ушас,
    Как жених за невестой…
      
      Здесь Солнце называется и светлым ликом богов, и глазом не только Митры, 
но Варуны (бога неба) и Агни (бога огня). Как это понять? Сурья, бог Солнца, 
следует за богиней утренней зари Ушас, но в то же время он заполняет все 
пространство (в виде солнечных лучей? света?) и к тому же является душой всего 
живого и неживого (движущегося и недвижного), что позволяет сопоставлять его с 
солнечной энергией, благодаря которой осуществляются процессы жизнедеятельности 
в организмах и во всей биосфере, области жизни.
      Спору нет, в гимне представлена поэтическая картина, не претендующая на 
логическую завершенность и непротиворечивость. Но разве поэзия проще прозы? 
Вообще мифология чрезвычайно сложна, и только комментаторы имеют способность 
упорядочить эти подчас противоречивые сказания. Но это касается лишь самого 
поверхностного смыслового пласта мифов. Среди них некоторые произведения 
настолько многоплановы и глубоки, содержат такие непростые мысли о жизни людей 
и природы, что заставляют всерьез задуматься тех, кто знаком с современными 
научными представлениями о мироздании и месте в нем человека.
      Обратим внимание на космогонический гимн Ригведы, он обладает такими 
достоинствами, которых лишены новейшие космогонические теории:
      Тогда не было ни сущего, ни несущего; 
      Не было ни воздушного пространства, ни неба над ним. 
      Что в движении было? Где? Под чьим покровом? 
      Чем были воды, непроницаемые, глубокие?… 
      Тогда не было ни смерти, ни бессмертия, не было 
      Различия между ночью и днем. 
      Без дуновения само собой дышало Единое, 
      И ничего, кроме него, не было… 
      Кто поистине знает, кто теперь бы поведал, 
      Откуда возникло это мирозданье? 
      Боги [появились] после сотворения его 
      [Но] кто же знает, из чего оно возникло? 
      Из чего возникло это мирозданье, создал ли 
      [Кто его] или нет? 
      Кто видел это на высшем небе, Тот поистине знает. [А] если не знает? 
Очень характерная черта целого ряда текстов Вед: в них много вопросов и 
сравнительно мало ответов. Авторы предпочитают задумываться и сомневаться, а не 
утверждать какуюлибо точку зрения. Как понимать бытие несущего? Возможно, это 
– хаос или полная неопределенность. Однако было Единое – вне времени и 
пространства.
      Еще одна мысль: нельзя говорить ничего определенного о том, что не 
оставило никаких следов, чему не было свидетелей не только среди людей, но и 
среди богов, то есть некоег