изучает роль, в большей или меньшей степени при каждом исполнении ее; в первый 
или в тысячный раз».
      Коклен был в самом высоком смысле артистомпрофессионалом. Строжайшая 
дисциплина, которая была для него законом и на подмостках, и в репетиционных 
помещениях, и дома в работе над ролями, помогла ему до глубокой старости 
сохранить творческую юность.
      Он принадлежал к числу тех художников сцены, которые в каждой роли 
создают новый характер, стремясь полностью «уйти от себя». Он воспитывал в себе 
умение перевоплощаться в изображаемое лицо, причем достигал этого не внешним 
преображением, не наклейками и гримом, не поисками какихнибудь броских черт в 
поведении своих героев, а постижением внутренней сущности образа. «Все должно 
вытекать из характера, — говорил Коклен. — Проникнитесь духом изображаемого 
лица — и вы закономерно сделаете выводы относительно его внешности, а 
картинность, если она нужна, приложится сама собой, физическая оболочка 
сценического образа определяется внутренней сущностью изображаемого лица». Вот 
этато способность к перевоплощению позволила ему, прирожденному комику, 
сыграть и драматические роли, к которым он издавна испытывал тяготение.
      Одну из них, роль поэта Гренгуара в пьесе Теодора де Банвиля, он показал 
в России. Вот как описывает игру Коклена А. Веселовский: «Бледный, голодный 
поэтдемократ Гренуар… незадолго перед тем вызывавший улыбку своим наивным 
восторгом при виде богатой трапезы, доходит до глубокого воодушевления, когда, 
забыв о всех опасностях на свете, раскрывает перед молодой девушкой великое 
значение поэзии, выразительницы народных страданий, — лицо его внезапно 
просветляется, глаза горят вдохновенным блеском, речь звучит высокой проповедью 
гуманности; перед нами уже не комик с угловатыми чертами физиономии и 
ниспадающими льняными прядями волос, а энтузиаст вроде лессинговского Натана».
      И всетаки Коклен остался в истории сцены актером комедийным. В 
драматическом жанре ему не удалось создать образов, равных его Фигаро или 
Тартюфу. Но работа над драматическими ролями помогла ему дать глубокую и яркую 
трактовку роли, которая может считаться в его творческой биографии лучшей, — 
роли Сирано де Бержерака в одноименной пьесе Э. Ростана. Коклен сыграл Сирано 
по возвращении в Париж на сцене театра «ПортСенМартен», который он возглавил. 
Артисту было уже 56 лет, но в роли Сирано, требующей от исполнителя 
колоссального напряжения сил, он продемонстрировал и зрелое мастерство, и 
поистине юный пыл. Коклен любил играть эту роль, за два года после премьеры 
(1897 и 1898) он сыграл около четырехсот представлений подряд.
      Роль Сирано словно создана была для Коклена. В ней он мог проявить свой 
комедийный талант. Надо заметить, в гастрольных поездках Коклен выступал и как 
чтец, мастер оригинального жанра драматического монолога (автором некоторых 
монологов был он сам). И этот талант декламатора Коклен с успехом применил в 
лирических и бравурных монологах ростановского персонажа.
      В роли Сирано Коклена видел русский писатель А.В. Луначарский, который 
высоко оценил его игру. «Сирано, — писал он, — создан Ростаном словно под 
диктовку темперамента и вкусов Коклена. У Коклена он прежде всего гасконский 
бретер, богема, с острой шпагой, с острым умом, острым языком. Коренастая 
фигура, заносчивая посадка головы, вздернутый кверху знаменитый нос трубой, 
хулиганство в движениях, находчивость Гавроша в речи… Сирано — честолюбец, 
который любит успех у толпы и хотел бы успеха у женщин, но остановлен на пути к 
головокружительному положению первого кавалера Парижа проклятием своего 
уродства…»
      Бенуа Констан — один из пионеров кино. В 1900 году в Париже 
демонстрировался кинемакрофонограф, или фонорама, — приспособление, 
обеспечивающее синхронную проекцию изображения и звука. Газета «Фигаро» 
сообщала: «Коклен — бессмертный Сирано — заканчивает это ревю „Смешными 
жеманницами“, и его мощный, звучный голос покрывают дружные аплодисменты…»
      Сирано де Бержерак был последним крупным созданием Коклена. Пережив 
головокружительный успех в этой роли, он продолжал, уже стариком, играть 
прежний свой репертуар и лишь изредка выступал в новых пьесах. Коклен на сцене 
был воплощением чисто французского темперамента, остроумия, разума, изящества.
      В «Орленке» Ростана он сыграл роль старого слуги Фламбо, репетировал роль 
Шантеклера в одноименной пьесе Ростана, но сыграть ее уже не успел: 27 января 
1909 года в КуйиСенЖермен актер умер.
      Эрнесто Росси, великий итальянский актер, в своей книге писал о Коклене: 
«Не знаю, чему приписать блеск искусства Коклена: природному дарованию или 
умению совершенствовать его. Технику Коклена не такто легко было заметить, 
особенно в комедии, а это означает, что актер обладал двойным достоинством: 
умел не только шлифовать свое мастерство, но так скрывать его от глаз публики, 
что выглядел на сцене абсолютно естественным».
      
БЕРНАР САРА
(1844—1923)
      
      Французская актриса. Играла в пьесах Шекспира, Расина, Дюма, Сарду, Гюго, 
Мюссе, Ростана и др. Снималась в фильмах: «Тоска», «Королева Елизавета», «Дама 
с камелиями» и др. 
      
      Сара Бернар родилась 22 октября 1844 года в Париже. Она была одной из 
трех незаконных дочерей Юдифь Бернар (фон Хард), портнихи голландскоеврейского 
происхождения. Красавица Юдифь появилась в Париже в качестве куртизанки, ее 
посещали Дюма (отец и сын), Россини и герцог де Морни. «Вот это была семейка, —