что само Священное Писание не давало прямых ответов на этот вопрос. В 
апостольских писаниях Иисус Христос мыслился как вочеловечившийся Бог, но суть 
этого Боговоплощения подробно ими не разбиралась. Касаясь вопроса о Его 
домирном 
бытии (то есть, чем же был Сын до того, как вочеловечился в конкретную личность 

- Иисуса Христа), в апостольские времена говорили, что Он пребывал в Боге от 
вечности (изначально, всегда) и сошел от Бога для сотворения мира. Подробнее 
этот вопрос не разбирался. Оно и понятно: первые верующие были по большей части 

люди простые, без философского и богословского образования. Ранние опыты 
богословской науки у христиан могли появиться лишь тогда, когда в церковь 
вступили лица философски образованные.
Отправной точкой христианского богословия стало знаменитое начало Евангелия от 
Иоанна: "В начале было Слово (Логос), и Слово (Логос) было у Бога, и Слово 
(Логос) было Бог. Оно было вначале у Бога. Все через Него начало быть, что 
начало быть". Первые христианские писатели, отталкиваясь от этих строк, стали 
развивать учение о Христе как о воплощенном Логосе. Этот греческий термин, 
вообще говоря, имеет более широкое содержание, чем русское "Слово", каким 
обычно 
переводится. "Логосу" в греческом языке соответствует также понятие "Разум". 
Однако в богословие он пришел не из обиходного языка, а из древнегреческой 
философской лексики, причем философы также давали ему несколько значений. Для 
них Логосом прежде всего был идеальный божественный мир - совокупность идей 
(или 
первообразов), которые осуществляются в материальном мире. Вместе с тем Логос- 
это отражение Божественного в материальном. Говоря о Логосе, давали понять, что 

это Бог не Сам в Себе, а в действии, в осуществлении творения. Христиане, 
восприняв этот языческий по существу термин, отождествили с Логосом (Словом) 
второе лицо Троицы - Бога Сына. С одной стороны, это позволяло многим язычникам,
 
глубоко впитавшим идеи греческой философии, уразуметь христианское учение. 
Когда 
Бога Сына называли Логосом, для них сразу становилось понятным, что Сын - это 
посредник между Абсолютным Богом (Богом Отцом), пребывающим в Себе, и 
материальным миром.
Но, с другой стороны, это порождало много новых трудноразрешимых вопросов. 
Прежде всего, в такой интерпретации Бог Сын (или Слово-Логос) неизбежно 
воспринимался как божество низшее, сотворенное, подчиненное
Богу Отцу, а во-вторых, возникали сомнения в его изначальности и со-вечности 
Отцу. Поскольку Логос есть как бы изреченное Слово, Которым Бог Отец творит мир,
 
то его рождение следовало считать скорее предмирным, а не извечным. Те же, кто 
не поддавались этим сомнениям и считали Бога Сына по существу равным во всем 
Богу Отцу, неизбежно приходили к другой проблеме: выходило, что Бог не един, а 
изначально множественен, а это подрывало самые основы монотеизма, 
провозглашенного Ветхим Заветом и принятого Новым.
Одной из ранних попыток преодолеть все эти затруднения и примирить Троичность с 

Единством стало учение монархиан. Его основоположником считается некий Праксей, 

прибывший в Рим в 70-х гг. II в. О его собственном вероучении мы имеем лишь 
отрывочные сведения, причем исходящие от его противников. Пишут, что весь 
Ветхий 
Завет для Праксея сводился будто бы к единственной фразе: "Я Бог и нет другого, 

кроме Меня", а Новый Завет - к словам Иисуса, вроде: "Я во Отце и Отец во Мне" 
или "Я и Отец одно". Исходя из этого, Праксей считал, что "Сын" есть лишь 
название человеческой, небожественной стороны во Христе, а по сути Своей 
Христос 
есть Сам Отец, который из невидимого сделался видимым. То есть Сам Отец страдал 

на кресте и умер, но не по божеству, а по человечеству. Последователи Праксея - 

монархиане - рассуждали так: если Христос был Богом, надо, во избежании 
двоебожия, отождествить Его с Отцом - "Христос был Богом и пострадал за нас, 
Сам 
будучи Отцом. Иного говорить не можем".
Эти идеи были развиты в начале III в. в стройное вероучение Савелием 
Птолемаидским. Он происходил из Птолемаиды Ливийской и был пресвитером в 
Пентаполисе. В Риме Савелий появился около 200 г. Будучи очень ученым и 
известным человеком, он имел большое влияние на римского епископа Зеферина 
(занимал кафедру в 199-216 гг.) и его преемника Каллиста (был папой в 217-222 
гг.). Последний, впрочем, должен был отлучить Савелия от церкви по требованию 
большого числа клириков. О дальнейшей судьбе ересиарха ничего не известно.
Как и для всех монархиан, для Савелия высшей идеей была идея единого Бога, 
Которого он называл "Монадой", или "Сыноотцом". Эта Монада есть непостижимое, 
чуждое всякого различия единство; есть Бог в Самом Себе, находящийся вне 
всякого