ть самого себя. Это тема "Памятника", 
вдохновившая впоследствии Державина и Пушкина. У Овидия она звучит так:
Вот завершился мой труд, и его ни Юпитера злоба
Не уничтожит, ни меч, ни огонь, ни алчная старость. <...>
Лучшею частью своей, вековечен, к светилам высоким
Я вознесусь, и мое нерушимо останется имя.
Всюду меня на земле, где б власть не раскинулась Рима,
Будут народы читать, и на вечные веки, во славе -
Если только певцов предчувствиям верить - пребуду.
"КАЛЕВАЛА"

Мать Лемминкдйнена у тела мертвого сына Художник А Галлен-Каллела
    "Калевала" - литературное сокровище не только финно-угорской духовной 
культуры, но и всего человечества В финских и карельских рунах запечатлены 
такие 
архаичные пласты человеческого самосознания, которые распространяются на 
предысторию большинства народов Евразии И дальше Здесь сохранились не 
подвластные времени и беспамятству сюжеты, относящиеся к борьбе патриархата и 
матриархата, золотого и железного веков, различных тотемных кланов, не говоря 
уже о древнейшей космогонии
    "Калевала" - как она знакома современному читателю - бережно обработанный и 

скомпонованный в целостную книгу фольклорный материал, собранный в начале XIX 
века Элиасом Ленротом среди карелов, ижорцев и финнов, проживавших тогда на 
территории Российской империи (главным образом в
251

Архангельской губернии, где финские и карельские поселенцы также бережно 
хранили 
древние руны, как русское население - былины) Тем не менее, несмотря на 
сравнительно недавнюю запись (что, впрочем, относится к фольклорным текстам 
большинства народов Земли), "Калевала" - одно из древнейших стихотворных 
произведений человечества
    Точная датировка большинства ее сюжетов вообще затруднительна С одной 
стороны, книга изобилует архаичными ро-доплеменными реминисценциями С другой 
стороны, многие эпизоды заведомо позднего происхождения Иначе, печатный текст 
"Калевалы" - сплав древности и современности (если под последней подразумевать 
всю эпоху после принятия христианства) Однако, не считая незначительных 
христианских реалий типа нательных крестиков и заключительного крещения ребенка 

- будущего властителя Карелии (вставной фрагмент явно позднего и конъюнктурного 

происхождения), "Калевала" - всецело языческая книга - буйная, непредсказуемая 
и 
многоцветная, с множеством древних Божеств, постепенно превратившихся в 
народном 
представлении в обычных людей, наделенных, тем не менее, волшебными 
способностями
    Неповторим и незабываем образный и поэтический язык "Калевалы" Он настолько 

сладкозвучен, что даже в русском переводе воспринимается как верх совершенства.
Мне пришло одно желанье,
Я одну задумал думу, -
Быть готовым к песнопенью
И начать скорее слово,
Чтоб пропеть мне предков песню,
Рода нашего напевы
На устах слова уж тают,
Разливаются речами,
На язык они стремятся,
Раскрывают мои зубы..
(Перевод - здесь и далее
Л Бельского)
    Переводится название эпической поэмы как "Сыны Кале-вьі" (Калева - 
родоначальник карело-финских племен) Мно-^е главные герои "Калевалы" из числа 
первопредков Таков северный Орфей - Вяйнемейнен (сокращенно - Вяйно) - Мудрый 
старец, сказитель и песнопевец-музыкант, шаман и
252	100 ВЕЛИКИХ КНИҐ1
волшебник. Он несет в себе отпечаток архаичного Божества-демиурга и живого 
человека, подверженного сомнениям и страстям (в частности, Вяйно часто и 
обильно 
плачет). Точнее, образ Вяйнемейнена, как он дожил до наших дней, соединил в 
себе 
представления о первопредке и первотьорце. Черты последнего особенно заметны в 
начальных космогоническюГгла-^ вах.
    Вяйнемейнен - сын Небесной Богини - Ильматар, дочери воздушного (и 
безвоздушного, то есть космического) пространства. Забеременела она 
одновременно 
от буйного Ветра (он "надул" плод) и синего Моря, давшего "полноту" 
(следовательно, обоих можно считать отцами Вяйно). Роды так и не наступали, 
пока 
Ильматар не превратилась в Мать воды - первозданную