еловек - "животное политическое" 
(Аристотель), ничего подобного никогда не случится.
     И современным "Государь" останется в любую эпоху, ибо
"ГОСУДАРЬ"	97
он посвящен самому вожделенному - хотя и не для всех досягаемому и благополучно 

решаемому - вопросу о власти. Причем - о самых сокровенных ее пружинах, тех, 
что 
прячутся в самых отдаленных тайниках человеческой души. Простые, всем и любому 
понятные истины (из тех, что именуются прописными) Макиавелли преподносит 
бесстрастно и бесхитростно, с первой же страницы подкупая читателя открытостью 
и 
откровенностью:
     Я не заботился здесь ни о красоте слога, ни о пышности и звучности слов, 
ни 
о каких внешних украшениях и затеях, которыми многие любят расцвечивать и 
уснащать свои сочинения, ибо желал, чтобы мой труд либо остался в безвестности, 

либо получил признание единственно за необычность и важность предмета. Я желал 
бы также, чтобы не сочли дерзостью то, что человек низкого и ничтожного звания 
берется обсуждать и направлять действия государей. Как художнику, когда он 
рисует пейзаж, надо спуститься в долину, чтобы охватить взглядом холмы и горы, 
и 
подняться на гору, чтобы охватить взглядом долину, так и здесь: чтобы 
постигнуть 
сущность народа, надо быть государем, а чтобы постигнуть природу государей, 
надо 
принадлежать к народу.
    Будучи не только известным общественным деятелем и политическим мыслителем, 

но также признанным поэтом и драматургом, - Макиавелли развертывает перед 
читателем подлинное театральное действо, авансценой для которого служит 
реальная 
история, а актерами и статистами выступают живые люди. Писатель хорошо знает их 

пороки и слабости. Он понимает, что людскую психологию не изменишь. Ее нужно 
принимать такой, какая есть, и изучать тщательнейшим образом, ибо в конечном 
счете именно она создает типы и стереотипы поведения великих и малых 
властителей 
или же тех, кто только претендует на подобную роль. Самые неприглядные и 
отвратительные черты (такие, как лживость, жестокость, бессердечность, 
необязательность в соблюдении данного обещания и т.п.), по Макиавелли, - 
совершенно естественные, бо-яее того - необходимые, атрибуты политического 
деятеля, без вторых он вообще таковым не может считаться. Это прекрас-^о 
показано в главе XVII, названной "О жестокости и милосердии и о том, что лучше 
внушать - любовь или страх":
 
98
По этому поводу может возникнуть спор, что лучше:
чтобы государя любили или чтобы его боялись. Говорят, что лучше всего, когда 
боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому 
если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх. Ибо о людях в целом 
можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману,
 
что их отпугивает опасность и влечет нажива: пока ты делаешь им добро, они твои 

всей душой, обещают ничего для тебя не щадить: ни крови, ни жизни, ни детей, ни 

имущества, но когда у тебя явится в них нужда, они тотчас от тебя отвернутся. И 

худо придется тому государю, который, доверясь их посулам, не примет никаких 
мер 
на случай опасности. Ибо дружбу, которая дается за деньги, а не приобретается 
величием и благородством души, можно купить, но нельзя удержать, чтобы 
воспользоваться ею в трудное время. Кроме того, люди меньше остерегаются 
обидеть 
того, кто внушает им любовь, нежели того, кто внушает им страх, ибо любовь 
поддерживается благодарностью, которой люди, будучи дурны, могут пренебречь 
ради 
своей выгоды, тогда как страх поддерживается угрозой наказания, которой 
пренебречь невозможно.
     Макиавелли просвечивает подноготную власти точно на рентгене. Даже более 
того, ибо во все времена рентген мысли был посильнее самой совершенной техники. 

Вот философский вывод и мудрый совет на тему, как государь (читай - любой 
властитель) должен держать данное слово:
     Излишне говорить, сколь похвальна в государе верность данному слову, 
прямодушие и неуклонная честность. Однако мы знаем по опыту, что в наше время 
великие дела удавались лишь тем, кто не старался сдержать данное слово и умел, 
кого нужно, обвести вокруг пальца;