инов всего лишь в 
300 человек он сумел остановить многомиллионную персидскую армию у входа в 
Фермопильское уще-Д лье, открывавшего вторгшимся ордам путь на Элладу. ОписаД 
ние беспримерного сражения и гибели героев во славу ОтечеЦ ства - один из самых 

замечательных эпизодов Геродотово^ книги, вершина литературного и летописного 
мастерства исто рика-патриота:
     Наконец полчища Ксеркса стали подходить. Эллины жЩ во главе с Леонидом, 
идя 
на смертный бой, продвигались теія перь гораздо дальше в то место, где проход 
расширяется. Ибо в прошлые дни часть спартанцев защищала стену, между тем как 
другие бились с врагом в самой теснине, куда они всегда отступали. Теперь же 
эллины бросились врукопашную уже вне прохода, и в этой схватке варвары погибали 

тысячами. За рядами персов стояли начальники отрядов с бичами в руках и ударами 

бичей подгоняли воинов все вперед и вперед. Много врагов падало в море и там 
погибало, но гораздо больше было раздавлено своими же. На погибающих никто не 
обращал внимания. Эллины знали ведь о грозящей им верной смерти от руки врага, 
обошедшего гору. Поэтому-то они и проявили величайшую боевую доблесть и бились 
с 
варварами отчаянно и с безумной отвагой.
     Большинство спартанцев уже сломало свои копья и затем принялось поражать 
персов мечами. В этой схватке пал также и Леонид после доблестного 
сопротивления 
и вместе с ним много других знатных спартанцев. <...> За тело Леонида началась 
жаркая рукопашная схватка между персами и спартанцами, пока наконец отважные 
эллины не вырвали его из рук врагов (при этом они четыре раза обращали в 
бегство 
врага). <...> Спартанцы защищались мечами, у кого они ещі были, а затем руками 
и 
зубами, пока варвары не засыпали ю градом стрел, причем одни, преследуя эллинов 

спереди, обрушили на них стену, а другие окружили со всех сторон.    ,
     Геродот не делает никаких назидательных выводов. Выво| ды вот уже почти 
два 
с половиной тысячелетия делает сами читатель бессмертного труда. А главным 
учителем многих под колений в разные времена и в разных странах выступает самд 
история.
ТАЦИТ
"АННАЛЫ"

Иллюстрация к Корнелию Тациту. Художник Ю. Клодт
    О жизни Тацита нет никаких достоверных сведений. Дата его рождения и смерти 

устанавливается приблизительно и по косвенным данным (известно, с кем он 
общался 
и состоял в переписке, например, со своим близким другом Плинием Младшим, от 
которого сохранилось обширное эпистолярное наследие). Никаких изображений 
Тацита 
до нас также не дошло. От написанного им дожила до нынешних дней также далеко 
не 
большая часть: из 16 книг знаменитых "Анналов" - чуть боль-^ половины. И тем не 

менее в ряду историков всех времен и народов Тацит прочно входит в первую 
десятку; осколки его исторических трудов впечатляют никак не меньше, чем много-
^мные произведения иных римских авторов.
56	 
     Все дело в том, что до Тацита писаная история была только либо что-то 
констатирующая, либо кого-то восхваляющая. С Тацита начинается история 
обличительная. Существует даже такое выражение - "негодующая суровость Тацита". 

Действительно, время его жизни пришлось на эпоху Империи, порочные нравы 
которой 
нельзя было не осуждать. Но ведь нужно было еще иметь и личное мужество 
(впрочем, последнее относится ко всякой эпохе). Несмотря на то, что сам автор 
принадлежал к высшим слоям римского общества и занимал в ранге сенатора при 
разных императорах далеко не рядовые государственные должности, гневными 
филиппиками и отступлениями пронизаны все его произведения (а кроме "Анналов", 
им были написаны еще и другие важные исторические сочинения, среди них 
бесценный 
труд и по существу главный письменный источник по древней истории германских 
народов, кратко именуемый "Германия").
     Горестные размышления Тацита не просто убедительны - они как будто 
обращены 
ко всем временам (известно, например, что непосредственным поводом для ареста, 
суда и гильо-тинирования Дантона и его соратников в годы Великой французской 
революции послужила публикация в газете Камиля Демулена "Старый кордельер" - 
просто так, без комментариев - нескольких отрывков из Тацита, в которых 
Робеспьер усмотрел прямой намек на свой собственный деспотизм). Не составляет 
особого труда провести аналогии и с нашим временем, и с недавним прошлым:
     Мы же явиЛи поистине великий пример терпения; и если былые поколения 
видели, что представляет собою ничем не ограниченная свобода, то мы - такое же