пытки и унижения, массиро-я ванный нажим властей - вплоть до царя 

и патриарха, - HOJ оба не отреклись от веры отцов и погибли за нее: одна 
уморенная голодом, другой - в пламени костра.
373
"ЖИТИЕ ПРОТОПОПА АВВАКУМА)

    Аввакум сызмальства был отмечен печатью страдальца и мученика. За 
приверженность старой вере и стремление сказать правду в глаза его постоянно 
преследовали, перегоняли с места на место, из темницы в темницу, из одной 
глухой 
ссылки в другую, нещадно били кнутом, жгли каленым железом, бросали в ледяные 
подвалы, сажали в глубокие ямы и, наконец, сожгли в срубе. Все нипочем - пепел 
неистового протопопа развеялся по ветру, но осталась книга, из тех, что и 
поныне 
"глаголом жжет сердца людей". А писал он просто - как говорил, без ухищрений и 
замысловатостей.
    Русский язык, равно как и вера в Бога, был тем неиссякаемым источником, где 

черпались силы в самые безысходные дни. "Не позазрите просторечию нашему, 
понеже 
люблю свой русской природной язык, виршами философскими не обык речи красить, - 

скажет потом Аввакум в предисловии к своему "Житию". - Я не брегу о красноречии 

и не уничижаю своего языка русского..." Недаром Алексей Толстой призывал 
учиться 
писать у Аввакума: многие хрестоматийные места его книги легки и прозрачны, как 

морозное утро, - им может позавидовать любой современный писатель:
    Пять недель по льду голому ехали на нартах. Мне под робят и под рухлишко 
дал 
две клячки, а сам и протопопица брели пеши, убивающеся о лед. Страна варварская,
 
иноземцы немирные; отстать от лошедей не смеем, а за лошедьми итти не поспеем, 
голодные и томные люди. Протопопица бедная бредет-бредет, да и повалится, - 
кольско гораздо! В ыную пору, бредучи, повалилась, а иной томной же человек на 
нея набрел, тут же и повалился; оба кричат, а встать не могут. Мужик кричит: 
"матушка-государыня, прости'" А протопопица кричит: "что ты, батько, меня 
задавил ?" Я пришел, - на меня, бедная, пеняет, говоря: "долго ли муки сея, 
протопоп, будет?" И я говорю: "Марковна, до самыя до смерти!" Она же вздохня, 
отвещала: "добро, Петрович, ино еще побредем".
    Курочка у нас черненько была; по два яичка на день приносила робяти на пищу,
 
Божиим повелением нужде нашей помогая; Бог так строил. На нарте везучи, в то 
время удавили по грехом. И нынеча мне жаль курочки той, как на разум прийдет. 
Ни 
курочка, ни што чюдо была: во весь год по два яичка на день давала; сто рублев 
при ней плюново дело, железо! А та птичка одушевлен[н]а, божие творение, нас 
кормила,
374	
а сама с нами кашку сосновую из котла тут же клевала, или и рыбки прилунится, и 

рыбку клевала; а нам против тово по два яичка на день давала.
    Это из описания скитаний в годы первой сибирской ссылки. И всюду его 
сопровождала верная жена Настя, разделившая с опальным мужем горькое счастье 
совместной жизни. Она была из того же нижегородского села, что и ее суженый - 
круглая сирота, младше на четыре года:
    Аз же пресвятой Богородице молихся, да даст ми жену помощницу ко спасению. 
Ив том же селе девица, сиротина ж, беспрестанно обыкла ходить в церковь, - имя 
ей Анастасия. Отец ея был кузнец, именем Марко, богат гораздо; а егда умре, 
после ево вся истощилось. Она же в скудости живяше и моляшеся богу, да же 
сочетается за меня совокуплением брачным; и бысть по воли Божьи тако.
    Марковна, как звал ее протопоп, несла свой крест безропотно и отважно. Она 
справно рожала детей в самых невероятных условиях. Выжили из них двое - Иван и 
Прокопий. Выросли такими же непримиримыми борцами против церковных нововведений,
 
как и их отец, повсюду сопровождали его, помогали чем могли, вместе с матерью 
приговаривались к повешению, замененному более "гуманным" наказанием - "быть 
закопанными в землю" (то есть к заключению в земляной тюрьме, или попросту - 
яме). Анастасия Марковна пережила мужа на 18 лет.
    Из сибирской ссылки Аввакум с семьей был ненадолго привезен в Москву для 
дознания с пристрастием. Несломленный и еще более укрепившийся в правоте своего 

дела, он вместе с другими сподвижниками был сослан в Пустозерск - навстречу 
новым пыткам и испытаниям:                    |
     Посем привели нас к плахе и, прочет наказ, меня отвели^ не казня, в 
темницу. Чли в наказе: Аввакума посадить в землю в струбе и давать ему воды и 
хлеба. И я